– Конечно. Ты, как всегда, прав. Давай, приведи его в чувство, поболтаем с этим парнем.

– Но, сэр, его надо везти в участок, – запротестовал Чеширски.

– Ты с ума сошел? Чтобы эта вонючка села в мою машину? Да я его даже в багажник не положу.

– Но, сэр!

– Вот когда у тебя будет своя машина, тогда и будешь возить кого хочешь, а сейчас он останется здесь. Всё, спор окончен. А теперь надо привести нашего друга в чувство. И давай без фанатизма, это не самое дешевое пойло, – заботливо сказал Хайнлайн и протянул Бару коричневую бутылку.

– Это что? Виски? – спросил Чеширски, недоуменно разглядывая бутылку. – Сэр, вы что? Пьете на работе?

– Вот так новость, да? Пьющий детектив, – улыбнулся Джереми, покачав головой. – Да к тому же уже почти на пенсии. Считаю, нужно на него подать жалобу, уверен, никто об этом не знает. Это, кстати, минус половина пенсии, дружище, ты вообще в курсе, чем это грозит?

– Очень смешно, – буркнул Бучи и, взяв из лап Бара бутылку, аккуратно плеснул несколько капель на окровавленную морду крысы, которая тут же засопела и замычала.

– Но, сэр, так же нельзя.

– Да, да, да, – словно от мелкой мухи отмахнулся от Чеширски детектив. – О, смотри, пошла реакция! Кстати, Джимми мне по сорок баксов теперь продает, совсем скупердяем стал.

– Да, алкоголизм теперь дорогое удовольствие, – задумчиво резюмировал Джереми, нюхая виски. – Кстати, действительно неплохо, видимо, он не для всех бодяжит. Признайся, чем ты его взял? Не говори, что милой улыбкой.

– Жалостливыми старыми глазами.

– Это сила, я бы тебе тоже всё что угодно продал.

– Твою мать, где я? – прервал их жалобный голос крысы. – Кто вы?

– Заканчивай, Люций, оставь свои дешевые игры для других. Лучше поведай нам, что с беднягой в доках произошло. И не надо мне тут петь, что ты это первый раз слышишь.

– А я петь и не собираюсь, – скривился Люциус, сплевывая кровь. – Ты, видимо, совсем тупой стал, это же доки, а там хозяйничает Толстый кот. Причём тут я, с ним и разбирайтесь, ты же сам в курсе, как он к нам относится.

– Толстый кот? – нахмурился Бар.

– Ну да, мистер Толстопуз. Наверное, самый хитрый из котов, – вздохнул Бучи и задумчиво приложился к бутылке.

Доки, которые Чеширски всегда представлял как нечто большое, выглядели совсем не так, как это часто показывали в фильмах. Вместо просторных ангаров, где могли швартоваться гигантские промысловые суда, порт принимал лишь небольшие рыбацкие лодки, которые могли похвастаться разве что парой тонн свежей рыбы. И всё же, это было очень прибыльное место, так как океанская рыба была одним из самых лакомых кусков, наравне с игорными домами и борделями.

– Ты здесь в первый раз? – спросил Джереми.

– Да, первый, – признался Бар, отворачиваясь от стекла.

– Ничего, уверен, скоро ты сюда ещё наездишься.

– В смысле?

– Ну как, скоро здесь будет самая настоящая война.

– Война?

– Да, война.

– И кто с кем будет воевать?

– Да много кто, это такое место, что каждый захочет урвать кусок.

– Заканчивай, Джереми, – недовольно буркнул Бучи. – Ты со своими прогнозами достал уже. У тебя же целая колонка для этой фигни.

– Между прочим, я делаю твою работу. Это ты должен объяснять юному дарованию, что у вас тут происходит.

– Ты лучше бы место мне поискал, – ответил детектив, высматривая место для парковки. – Как обычно, еле встанешь.

Впрочем, удача, как всегда, способствовала детективу Хайнлайну, ему удалось пристроить машину возле небольшого серенького пикапа, почти полностью забитого рыбой, запах которой проникал даже через закрытое стекло автомобиля.

– Подъем, хвостатые, не будем заставлять нашего кота ждать, – сказал Бучи, вытаскивая ключи из замка зажигания.

– Что касается меня, то я мог бы остаться и здесь, – аккуратно заметил Джереми. – Я уверен, вам двоим будет проще общаться с сородичем, если меня не будет рядом.

Хайнлайн перевесил локоть через спинку кресла и лукаво улыбнулся:

– Что-то я не припомню твоих конфликтов с Арчи. Или, быть может, ты мне что-то не рассказал? А?

– Это называется разумность, Бучи, здесь нет подводных камней. Ну что ты как в первый раз. Вспомни мое правило: журналист всегда должен быть кристально честным и открытым для разумных идей.