Четвертая пара. Хотя нет, пара давно закончилась, это я тут с Царевым сижу одна в аудитории и жду, когда сий мальчик, наконец-то, добьет свою самостоятельную работу и свалит. Почему я дала ему шанс дописать? Не знаю, но не смогла просто отказать этим проникновенным глазам.

– Царев, а у вас довольно красивые глаза! – мысленно подумала, а оказалось, что произнесла вслух. Парень вскинул на меня свои красивые глаза и ухмыльнулся, откинувшись на стуле.

– Так может зачет сразу поставите за красивые глазки? – нахально предложил этот молодой человек, отодвигая от себя листок с ручкой.

– Это будет делать кто угодно, только не я! Вы закончили? – демонстративно собрала свои вещи. Он качнул головой, но я не поняла в отрицании или в согласии. Взяв его лист с парты, положила в стопку таких же и поднялась.

– Кира Анатольевна, а чем вы сегодня заняты вечером? – ошеломленно повернулась в сторону Царева, удивленно смотря на парня. Его вопрос просто был не в тему.

– Виктор, вы не ошиблись?

– Нет. За пределами этих стен, – он выразительно обвел глазами помещение, – вы обыкновенный человек, как и я.

– Ага, но при этом каждая собака знает, чей вы сын и кто вы такой!

– А вас смущает моя фамилия и положение? Это можно исправить, просто не думать постоянно об этом факте, поверьте, жить сразу станет легче! – да, голос у него потрясающий. Ему бы идти на радио или певцом, просто таешь от этого тембра и дрожишь от предвкушения чего-то сладкого.

– До свидания, Царев!

– До свидания, Кира Анатольевна!

Месяц. Целый месяц мне стоило не сорваться. Я не думала, что вести лекции и практику станет мне невыносимо, мучительно сложно. И все из-за одних колдовских глаз, которые теперь постоянно на меня смотрели. Я игнорировала внимание Царева, обращалась к нему только по необходимости, но я кожей чувствовала, как скользит его взгляд по мне, как он касается меня сквозь одежду. Да… он умел это виртуозно и постоянно практиковал. Его пылающий взгляд меня поджигал до такой степени, что приходилось несколько минут сидеть неподвижно на стуле, успокаивая свои натянутые нервы и напряженное тело.

Он был всюду. Он стал для меня каким-то наваждением, я если его не видела, я не осознанно прислушивалась ко всем мужским голосам, пытаясь услышать тот невообразимый притягательный тембр. Мои глаза теперь сами по себе искали статную фигуру Виктора.

Однажды он не появился на лекции. Проигнорировала этот факт, даже выдохнула с облегчением. Никто не будет пристально меня рассматривать. Но оказалось, что я привыкла к вниманию Царева и без него чувствовала себя неуютно. Постоянно натыкалась на пустующее его место и на секунду сбивалась. Приходилось быстро брать себя в руки.

– Кира Анатольевна, говорят, что без меня вы совсем растерялись!

Я резко обернулась. На парковке возле черной “бмв” стоял Царев, лениво опираясь об капот машины. Куртка была распахнута, из-под нее виднелась белоснежная рубашка, да и сам он был в черных зауженных брюках, туфлях, не по погоде одет.

– Вам соврали! – а сама сделала шаг в его сторону, жадно впиваясь в его умопомрачительные зеленые глаза. Виктор улыбнулся, оттолкнулся от машины и двинулся мне навстречу. Когда между нами осталось три шага, я ощутила дразнящий запах его парфюма, когда он оказался в миллиметре от меня, почувствовала запах мяты и еще чего-то сладкого…

– Ты сладкоежка? – выдохнула ему в губы, перейдя с “вы” на “ты”, забыв, что мы стоим недалеко от университета, стоим непозволительно близко-близко, что мне кажется я слышу стук его сердца.

Я была чуть-чуть ниже его, на полголовы. Он был чуть-чуть выше меня, смотрел сверху-вниз. Он улыбался, не нахально, как на парах, а как-то интимно, лично. И сейчас в брюках-рубашке Виктор не был похож на студента пятого курса финансового факультета, он был молодым олигархом, уверенный в своем завтрашнем дне. Я понимала, что между нами никогда ничего не будет, слишком много преград: возраст, социальное положение, общественное мнение, друзья, родители. Никто не пойдет нам навстречу. И глаза напротив это тоже прекрасно понимали, однако ему это не помешало склониться надо мною и поцеловать. С этого момента я поняла, что падаю в пропасть, что медленно сойду с ума.

Лето.

Я нервничала. Словно не мне будут сдавать экзамен, а я. Но больше переживала по тому, как смогу выдержать “лицо” перед Виктором. Ведь мы стали не просто учитель-студент. Мы стали любовниками. Я просто помешалась на нем, я не могла спокойно реагировать на его заигрывания с другими девочками, ревниво потом высказывала все, что было во мне. Я все время в университете искала глазами его силуэт, напрягала слух, чтобы услышать его смех. Я медленно сходила с ума от наших рваных отношений, где ни он, ни я не говорили о будущем, которого нет, не говорили о чувствах, которые были под запретом. Мы просто сгорали в сексуальном огне.

Зеленые глаза смотрели на меня в упор. Он принципиально пошел самым последним, вызывав подколки и смех среди своих однокурсников. Ведь отличники всегда шли в первой пятерке.

Медленно выводила “отлично” в зачетке, размашисто поставив свою подпись. Я знала, что это конец. Через неделю он защитит свой диплом, между нами останутся только воспоминания. С запахом горькой полыни.

– Кира… – он перехватил мою руку, я вздрогнула. От прикосновений. От этого низкого голоса, пробирающего до мурашек. Вскинула на него глаза. – Я ни о чем не жалею. Эти полгода были самыми лучшими в моей жизни! – вторая рука коснулась моего лица, я задержала дыхание, борясь с подступающими слезами. Виктор… стал для меня смыслом жизни, я влюбилась в него, как подросток, со всей пылкостью и преданностью. Но в отличие от подростка, понимала бесперспективность этой любви, как и у подростков, моя любовь была несчастна.