Сердце билось в горле. Меня трясло, словно была высокая температура. Я никак не ожидала, что столкнусь с ним. Не мечтала об этом, старалась не думать, ведь не знала, что сказать, как себя вести, как смотреть на него. Ведь я так же не знала, помнит ли он меня… Одно дело порекомендовать, как специалиста, другое дело вспомнить, что было между нами. Может вторую часть нашего знакомства он не желает вспоминать. Он скорей всего счастливо женат, имеет детей, дом, собаку… все, как и хотел. В детстве отец ему запрещал заводить щенка, поэтому у него был пунктик, что у его детей обязательно будет собака.

Всю ночь я не спала. Постоянно вскакивала с дивана, шла на кухню, сидела на стуле и смотрела в темноту. Десять лет назад мы расстались. Потому что с самого начала наших странных отношений было понятно то, что будущего нет. Было только настоящее, здесь и сейчас. И я, и Виктор просто впивались в нашу с ним греховную связь, скрывались от всех, наверное, даже от самих себя скрывали первое время. Но с каждой встречей было все труднее равнодушно пройти мимо, не улыбнуться друг другу. Все труднее было спокойно воспринимать его флирт, его общение с противоположным полом. И если я срывалась, он меня целовал смеющимися губами, шепча, какая я ревнивая дурочка. Мне было двадцать семь, ему двадцать два. И из нас двоих Виктор казался мудрее, взрослее, хотя в университете было с точностью наоборот. Теперь мы оба взрослые. И у каждого за плечами прожитые годы, со своими победами и поражениями.

– Ален, Роман Андреевич у себя? – я замерла возле стола секретарши Владыки. Алена оказалась милой болтушкой, только болтала она чаще в обеденное время, до шести была строга, сосредоточена, а после можно было с ней весело посидеть в кафе и посмеяться над бабскими проблемами, историями.

– Ага! – Алена даже не отвела глаз от монитора, быстро порхая своими тонкими пальчиками над клавиатурой. Я усмехнулась, подошла к двери и открыла.

– У него есть ты, а я большое его разочарование! – я почти наполовину зашла в кабинет, когда услышала этот чарующий, низкий баритон с нотками хрипотцы. Сердце ухнуло вниз, а потом резко подскочило к горлу. Я уже было попятилась назад, но меня увидел Роман Андреевич.

– Проходите, Кира Анатольевна!

– Я зайду позже!

– Нет, все нормально!

Мне хотелось возразить. Ни черта не нормально! У меня пульс зашкаливает, затрудненно дыхание, ног почти не чувствую! Я старалась не смотреть на широкие плечи перед собою. Вообще косила глаза в сторону, но меня словно магнитом тянуло еще раз взглянуть на Виктора. Он медленно стал поворачиваться ко мне. А я медленно начала соображать, как с ним общаться. Как старые знакомые? Как начальник-подчиненная? Или как бывшие любовники, дружески расставшись?

Когда Виктор полностью повернулся ко мне лицом, я?непроизвольно сделала шаг назад, упираясь спиною в дверь. Зеленые глаза, смотревшие до этого ровно, сузились, похолодели. Молодая листва покрылась ледяной коркой. Он никогда раньше так не смотрел. А я не могла отвести от него глаз, не могла так откровенно не рассматривать его шрам через всю левую сторону лица. Шрам брал начало еще где-то в волосах, шел возле краешка глаза, тянулся на середину щеки и словно обрывался, не доходя до губ. Некогда слащавый мальчик превратился в изуродованного мужчину. Зрелище было не для слабонервных. Со временем можно привыкнуть и даже перестать замечать этот ужас, но сейчас я с расширенными глазами смотрела на его лицо, вспоминая своего Виктора и сравнивала с этим Виктором.

Сглотнула. В горле стало невообразимо сухо. В остальном он был все тем же Царевым с шикарной фигурой. Виктор отвернулся, дошел до стола Романа Андреевича. И только сейчас заметила легкую хромоту. Нахмурилась. Что же с ним произошло? И почему при наличии больших денег?он не сделал себе пластику, не вернул свою прежнюю красоту? И не убрал хромоту? Мне даже на минутку показалось, что он специально все оставил, как есть. Знак протеста. Только для кого? Кому он хочет что-то доказать?

– До вечера в резиденции Царева! – в его голосе была слышна издевка, явное пренебрежение к тем, кто будет сегодня вечером у Михаила Валерьевича. – Не забыть нацепить фрак и бабочку, а то мачеха не одобрит внешний вид!

– Витя, хватит! Мы не одни! – осадил его Роман Андреевич. Виктор скривил губы в презрительной усмешке, взял папку и, прихрамывая, двинулся на меня. Я вжалась в дверь, держа свою папку перед грудью, как щит.

– Позвольте!

– Простите?

– Позвольте мне выйти, вы не даете возможность покинуть кабинет!

– Ах да! – как ужаленная отскочила от двери вперед, но не в сторону, как хотела, а прямо на грудь к Виктору. Он схватил меня за руки чуть выше локтя, удерживая от возможного падения. И мы замерли, глядя друг другу в глаза. Прошлое притяжение между нами было живо. Я почувствовала, как дрогнули его пальцы, как кожу стало покалывать в том месте, где держал. Как мы одновременно стали чаще и урывками дышать, все еще смотря в глаза. В прошлом он бы нагнулся и поцеловал. В настоящем он нагнулся, но резко тряхнул головой, словно отгонял наваждение, отпустил меня, слегка отстранился, дав мне возможность сделать два шага к столу Владыки. Я смотрела на своего начальника, он на меня с невозмутимым выражением с прежним холодом Арктики. Уход Виктора почувствовала спиной и обернулась, наблюдая, как дверь медленно закрывается.

– Ну, Кира Анатольевна, давайте посмотрим ваш отчет! – равнодушный голос Романа Андреевича вернул меня в настоящее. Прошлое должно оставаться в прошлом.

– Кира! – меня окликнули. Я резко обернулась, потому что до сих пор остро реагирую на этот голос. Стояла на месте и наблюдала, как Виктор не спеша подходит ко мне и заглядывает в глаза. Молодая листва шелестит над головой. Он улыбнулся, заставив меня резко втянуть в себя воздух. Прошла неделя после нашей наглядной встречи. Я каждый день ждала его прихода. Очень надеялась, что он не стал поднимать мое личное дело, смотреть мое семейное положение, дети и не складывать в уме два плюс два.