Это было невероятное счастье. Диана не чувствовала усталости, работая в две смены, чтобы поскорее обустроить дом. Каждая самостоятельная покупка для нее была событием – утюг, скромный диван, простенький, но СВОЙ стол на кухню…

За год она обросла солидным хозяйством, в котором было все необходимое, кроме одного – уюта. А где было научиться уюту? Повторить детдомовский интерьер с фикусами и розовенькими гардинами она не хотела. А какой-то другой не видела. В общем, квартира ее была больше похожа на берлогу холостяка, чем на домик принцессы.

Но ее все устраивало. И то, что коллеги не сильно пристают с расспросами о личной жизни. И что друзей особенно нет. Отчего-то ей совсем не хотелось дружить и общаться. Как будто в детстве выключило какую-то важную кнопку.

Если вдруг на улице на нее смотрел симпатичный парень, Диана опускала взгляд и старалась поскорее убежать. Не любила, когда спрашивали, как пройти куда-то – просто махала рукой и тоже убегала. Вот не могла переключиться на отношения с людьми, хоть убей.

В тот вечер она бежала с работы, сгибаясь под тяжестью пакетов с краской, кистями, клеем. Решила в выходные самостоятельно покрасить балкон. Цвет хороший, немаркий – темно-серый… Прокручивала в уме, чем прикроет пол, куда нальет растворитель…

И тут вдруг увидела бабульку, которая еле-еле тащила сумку с продуктами.

Ну, прошла бы мимо – свои пакеты не легкие. Да и ползет бабулька медленнее черепахи, а у Дианы дома дел по горло. Даже если она в зубы возьмет бабулину сумку, чтобы помочь нести, – саму-то ее как ускорить? На плечи посадить?

Диана ускорила шаг, стараясь не смотреть на сгорбленную медленную фигуру. Расстояние между ними увеличивалось.

А потом девушка вдруг остановилась, ругаясь в душе всеми теми словами, которым ее научили веселые детдомовские мальчики. Оставила свою поклажу в свете фонаря и вернулась к бабуле:

– Давайте помогу.

– Ой, что вы! Что вы! Спасибо! Я сама…

Но Диана уже понимала, что не оставит старушенцию. Один раз посмотрела на сморщенное лицо, заглянула в бесцветные запавшие глаза – и все. Как будто кто-то строгий и большой сверху постучал по плечу – только не бросай!

– Давайте. Вам же тяжело.

Диана просто перехватила тяжесть из бабулиных рук.

– Там картошка, лучок! Пакет молока! Еще капусты купила, хочу поставить… А вы еще капусту не ставили?

– Еще не ставила, – мрачно ответила Диана, стараясь не сильно спешить, поскольку бабуля совсем плохо шла.

Она эту капусту вообще никогда в жизни не ставила и не собиралась, хотя на поварском деле научили, конечно. Но то – для других. А для себя Диана вполне обходилась покупными пельменями.

– Я-то на дачу уже давно не езжу – ноги совсем больные стали. Там у меня и капуста была, и картошка своя. Как-то десять мешков привезла! А сейчас уже здоровье не то. Болею все время. Утром проснусь – руки холодные. Пока поставлю чайник, пока согреюсь… Старость – грустное время…

– Уга. – Диана старалась не слушать старушечье бормотание, с тревогой осматривалась вокруг. Вдруг какой-нибудь шальной прохожий заберет ее одинокие пакеты?

– А вы, деточка, откуда так поздно?

– С работы.

– А где работаете?

Уф. Только не это! Диана была готова дотащить сумки, но вываливать личное чужой бабке точно не собиралась.

– Вы где живете? Куда сумку-то доставить?

– А вон в том доме высоком живу, деточка.

– О, так и я там живу!

– Правда? Ой, какое счастье… А вы в какой квартире?

Ага, как же! Так Диана и сказала, в какой! Чтобы потом божий одуванчик к ней на чай каждое утро бегал?

– Я сейчас сумку до фонаря донесу, потом свои сумки к подъезду подброшу и за вами вернусь, окей?

– Конечно, окей! Деточка вы моя… Свою тяжесть тащите, а еще и мне помогаете… Вот есть же сердечные люди на свете!

Диана отмахнулась от этих слов – отчего-то так задели, что чуть не разревелась.

– Ждите здесь! Я через две минуты вернусь!

Она бухнула старушкину сумку на скамейку у фонаря, подхватила свои пакеты и потащила к подъезду.

Руки так болели от врезавшихся полиэтиленовых ручек, что мысли были только об этом. Еще Диана немножко злилась на бабку за медлительность и болтливость, да и за пакеты начала переживать по новому кругу – теперь-то их, одиноко торчащих у подъезда, точно кто-то подтырит!

Но помчалась к бабуле назад бегом. Не было и мысли, что можно ее там оставить.

Вот так в три приема добрались до дома.

Оказалось, что бабуля живет в том же подъезде, только на втором этаже. И даже в такой же «однушке». И дверь такая же «типовая», покрытая серой краской. Диана внесла сумку в коридор, вдохнула в легкие квартирный запах… Старостью пахнет. Чистенько, пусто – и старость.

Что у нее за запах – не объяснить. Такой сладковатый, нафталиновый, очень грустный.

– Деточка, как вас зовут?