– Юрген, не отвлекайся! – Эрика в очередной раз убрала со своего бедра настырную ладонь Юргена и переложила её себе на поясницу. – Если ты сделаешь так во время церемонии, вас дисквалифицируют, и придётся повторять весь ритуал с самого начала.

– Большая потеря, – фыркнул Юрген. – Сомневаюсь, что кто-то вообще посмеет что-то сказать.

Эрика закатила глаза, но ответить не успела – в дверь постучали, и на сей раз не дожидаясь, пока голова очередной ученицы просунется в щель, Эрика отстранилась от Юргена и крикнула: «Открыто!».

Девочки появлялись примерно раз в пятнадцать минут – заглядывали то в двери, то в окно. Стреляли глазками и, кажется, надеялись, что Юрген пригласит их на церемонию вручения.

Подобных наивных дурочек Эрика не понимала никогда – с самого их знакомства ей было ясно, что Юрген давно и прочно женат. Как бы он ни хулиганил на публике, Юрген никогда бы не решился пойти против воли отца. Да и не очень-то Эрика стремилась заключать себя в кабалу брачных обязательств. Она давно заметила, что, вступая в брак, девочки глупеют, а жизнь их из красочной и разнообразной сводится к стандартному набору «Kinder, K"uche, Kirche». Оказываются забыты прежние интересы и мечты, и на место их приходят дети и супруг. Если б уж Эрике в самом деле пришлось вступать в брак, то последний, кого она решила бы ввести в этот узкий круг своей новой жизни, был Юрген, с его вечными загулами и чужими запахами духов на одежде.

Одним словом, когда в дверь постучали, и в полумраке коридора показалась мордашка очередной девицы, Эрика не только не удивилась, но и не сразу распознала в ней давешнюю невесту.

На сей раз леди Кинстон выглядела куда более сдержанно и серьезно и явно не собиралась улепётывать при раскатистых звуках голоса жениха.

– Добрый вечер, – сказала она сухо и окинула изучающим взглядом Юргена, а затем презрительным – Эрику. – Господин Юрген, нам нужно поговорить.

Юрген хмыкнул. Спрятал руки в карманы и, сделав к невесте два шага, наклонил голову набок, так же изучая её.

– Зачем?

– Вы прекрасно знаете зачем. Вы приехали, чтобы увезти меня отсюда. Этот факт явно не слишком радует вас, но, так или иначе, нам нужно завершить этот фарс, – леди Кинстон снова покосилась на Эрику и, не выдержав, вышла из роли: – Может она отсюда уйти? Вы мой жених, в конце концов!

Эрика усмехнулась, тоже спрятала руки в карманы и расслабленной походкой проследовала к двери – не забыв при этом по дороге задеть Кассандру плечом.

Дверь за ней захлопнулась, и Кассандра перевела дух. Она думала, что говорить с Юргеном теперь станет легче, но всё оказалось не так – присутствие этого мачо давило на неё, пробуждая во всём теле какие-то несвойственные ей обычно инстинкты, желание заискивающе улыбаться и выполнять любые прихоти.

Кассандра стиснула кулаки.

– Ну, – Юрген вытащил руки из карманов и скрестил их на груди.

– Вы намерены жениться на мне или нет?

Юрген поднял бровь.

– Мне слишком часто задают этот вопрос.

Кассандра со свистом выпустила воздух через нос.

– Мне всё равно, – сказала она, хотя сердце свело судорогой, – как часто вам задают этот вопрос. Сейчас его вам задаю я.

Юрген потер переносицу, пытаясь отыскать какой-нибудь выход из ситуации, но в итоге вынужден был ответить:

– Да.

– Хорошо. Значит, хотите вы того или нет, вы будете участвовать со мной в церемонии посвящения.

И тут Юрген был вынужден признать:

– Я планирую это сделать, – но тут же добавил: – Иначе меня не поймёт отец.

Кассандра решительно шагнула вперёд и развела в стороны его локти. Затем одну кисть Юргена опустила себе на талию, а другую положила на плечо.

– Значит, вам лучше отрепетировать церемонию со мной.

Она сказала это ещё холодно, как и собиралась провести этот разговор, и секундой раньше точно знала, что закончит фразу словами: «А потом мы с вами можем расстаться и не видеться больше никогда», – но едва её тело ощутило жар тела Юргена, все слова выветрились из головы. Сердце застучало бешено, забилось, как птица в клетке, и дышать стало тяжело, а весь мир застлал аромат сандала, смешанного с природным мускусным запахом мужчины.

Там, в школе со смежным обучением, где она в последний раз видела парней, они были резкими и неприятными. Прикосновения их были грубыми и болезненными, а лица казались уродливыми и раздражающими.

От близости Юргена Кассандре захотелось растаять и стечь на пол ручейком, повиснуть в его руках и уронить голову на сильное плечо. Кассандра не могла понять, что означают эти чувства, так внезапно затопившие её мир целиком. Она подняла глаза, силясь сосредоточиться на лице Юргена, наискось пересечённом шрамом – Кассандра отлично помнила, откуда взялся этот шрам, хоть и не видела ещё тогда Юргена живьём. Когда в газеты просочилась новость об аварии и о том, что молодой Розенкрейцер попал в неё и, возможно, будет изуродован навсегда, сердце Касандры сжималось, и она едва не плакала от обиды за это красивое лицо.

Внезапно лицо Юргена надломила улыбка – такая же завораживающая, как и всё остальное в нём.

– Маленькая тощая девчушка впервые почуяла настоящего мужчину, как это мило, – произнёс он вслух и, приблизив лицо к уху Касандры, подцепил её ухо зубами, отчего в животе у неё запорхали бабочки. Не понимая, что делает, она плотнее прижалась к мускулистому бедру Юргена. – Скажи мне вслух, как ты этого хочешь, и, может быть, я оттрахаю тебя, Кассандра Кинстон. Как говорит Эрика – подушка решает всё.