Божий храм, а над ним небосвод
вернуться

Бру Анна
Шрифт:

Поэтический момент

Сойдя с подножки «Северной стрелы»,В советской грубой «парке» на ватине,В тумане сером сумрачной зимы,Бутылку крепкой водки по путиЯ взять решила в винном магазине.Мой друг, по сути уличный поэт,Вздохнул почти пророчески и с грустью,Взглянув на мой потрёпанный берет,Приобретённый где-то в захолустье.Его стихов возвышенных абсурдМне импонирует сегодня, как ни странно,И на перила резко сброшенный тулупОткрыл вдруг бурю поцелуев ураганных.В подъезде вымершем осипшим баритономЧитает он забытые стихиСреди колонн, как в древнем Парфеноне,Где пахли розами тончайшие духи.

«В ночи слепые небоскрёбы…»

В ночи слепые небоскрёбыМне шепчут в ухо – быть беде.Бездомных тощие утробыИ их урчанье в темноте.В моей душе растёт тревога,Что ты исчезнешь под луной.Куда ведёт тебя дорога?И где твой берег, мой родной?

Разговор с Врубелем

Как устрица в сияньи перламутра,Я утопаю в скользком бытие.Дела свои откладывать на утроНе принято на нашем корабле.Под парусом, луну опережая,Босые, чтобы устоять,На палубе, святых всех проклиная,Мы время поворачиваем вспять.Я помню, как молчал ты отрешённо,Как дождь стучал в каютное окно.Как я болтала что-то нерезонно,Как пили чай и красное вино.Ты говорил – процесс творенья важен,Что смерть холстов не главное теперь.Что Демон жив, нам жизнь ещё докажет —Есть в прошлое невидимая дверь.А мы седеем, выглядим серьёзно.Плывём на корабле в небытиё.И молния из серой тучи грознойРасходует сверкание своё.

«Разделена с тобой бездушною толпой…»

Разделена с тобой бездушною толпой,Глотаю слёзы, чтоб не зарыдать.В собор Исакия, французский долгострой,Я забрела, но не молиться, не стенать.Сверкает серебро, Мадонна в злате,Непостижимого символика – алтарь.Колоколов тяжёлых медные набатыЗажгли в душе моей божественный пожар.Гремя карманной мелочью нескромно,Я покупаю белую свечу.Чтоб не остаться в старости бездомной!Чтоб заплатить последнему врачу!Среди толпы я оказалась одинокой.Не нужны мне богатство и любовь.Мне б умереть на дикой Ориноко,Пролив турецкую и взбалмошную кровь.

«Мечтаю, что мы встретимся в Гаване…»

Мечтаю, что мы встретимся в Гаване,Среди лимонов и оранжевой хурмы,Песочно-ананасовой нирваныИ джаза экзотичной кутерьмы.Большое небо что-то обещает,Гостеприимна атлантическая мель.За друга моего я поднимаюБумажным зонтиком украшенный коктейль.

«Вера! Надежда! Любовь!..»

Старому другу

Вера! Надежда! Любовь!Почему я не знала вас раньше?Мы друг друга увидели вновь,Пьём ситро из фарфоровой чаши.Может, наши потуги убоги?Посреди отшумевшего лесаПризрак Музы, олень златорогий,Окружён дымовою завесой.Весь в дыму, он сверкает надеждой,Белоснежный красавец-прыгун.Остальное течёт, как и прежде,Огибая зелёный валун.

«Устав от старых пошлых слов…»

Устав от старых пошлых слов,Я улетаю с островов.Мой самолёт перед разгономСосредоточенно притих.Взревёт, покрытая бетоном,Земля, рождая новый стих.Я, как актриса Голливуда,В очках от солнца и в платке.Трепещет нервов амплитудаВ зажатом крепко кулаке.

«Я телеграфный столб, я трансформатор…»

Я телеграфный столб, я трансформатор,Эмоций напряженья не боюсь.Поэт в ночи – с зарёю сублиматор,В дела я ваши просто не суюсь.Гремят оглобли, лошадь ошалела,Свирепый ветер воет у плеча.Мне нравится, что жизнь так оголтела,Что денег нет, но есть одна мечта.

«Окно вдруг вдребезги разбилось…»

Окно вдруг вдребезги разбилось,Упала птаха на ковёр.Шехерезада мне присниласьИ чёрный шёлковый шатёр.Её гадалки лик прекрасныйНе позволял её убить.Она рассказывала сказки,Чтоб жизнь свою чуть-чуть продлить.И я пишу свои поэмы,Сама не знаю почему.Продлить ли жизнь? Решить дилемму?Загадка сердцу и уму.Хотелось бы летать по мируИ плыть морями без преград.Играть по праздникам на лиреИль на гитаре невпопад.

Я и ты

Останкинская башня, как торпеда,На воздухе морозном, на Земле.В каракулевой шапке, как Рогнеда,Я покупаю рыбное филе.Мой князь Владимир ждёт у переходаС Арбата на Калининский проспект.И, как ни отвратительна погода,В руке его живых цветов букет.Гвоздики, астры, розы из поэмы.Как трогательны пестик, лепестки.Пусть нежен запах белой хризантемы,Но я люблю простые васильки.Не надо, не смотри, как будто знаешь,Что я хочу с тобой поговорить.С немым вопросом голову склоняешь,Как будто можешь чем-то удивить.Меня, весьма шальную сумасбродку,Во мне есть анархистка и поэт.Ты лоб мой прожимаешь к подбородку,Мы стали как танцующий дуэт.Тюльпан и роза – колкая иголкаЗавёрнуты в прозрачную слюду.У храма стонет тётка-богомолкаИ нищий слёзно просит на еду.Мне стыдно за каракуль и букеты.Мой князь, смотри, страдает голытьба.Зря в прошлом мы палили из мушкетовИ с Жанной Д'Арк горели у столба.