Омару вновь прижался ртом к моим губам, целуя так требовательно и глубоко, что у меня буквально перехватило дыхание, а сердце зашлось в груди как сумасшедшее.

— Полуночница, — выдохнул он, подхватывая меня под бёдра и неся прямо на огромную кровать.

Уложил на мягкий матрас, разметав мои волосы по подушке, и навис сверху, гипнотизируя звериным взглядом голодного хищника.

Вспышка молнии причудливо осветила его лицо, исказив черты, сделав их совсем звериными. Я даже вздрогнула и невольно сжалась.

— Не бойся, — произнёс Омару, мягко поглаживая бедро, задевая кружево бикини и снова опускаясь к колену. Успокаивающе и в то же время будоража кровь. — Я не причиню тебе боль… намерено.

Я кивнула и закрыла глаза.

Это всего лишь сделка. Всего лишь сделка и только. Надо расслабиться и не думать.

Ни о чём.

Игнорировать горячее дыхание на шее, груди и животе, которое буквально опаляло кожу, плавя меня, как воск. Он не касался губами, но и этого хватало. Не думать о том, как сильные пальцы требовательно скользят по моему телу, поглаживая и чуть сжимая. Совсем не больно, но я каждый раз чуть задерживала дыхание, ожидая продолжения.

— Кейти… Кейти…

Поцелуи на моих губах, шее, груди. Тихий стон, когда они накрыли вершинку, чуть посасывая. А язык обводил ареолу.

Мягкое покрывало в моих руках, которое я сжимала так сильно, как только смогла. Стиснутые зубы, не дающие стонам сорваться с губ.

Ощущения. Слишком яркие, болезненно-колкие. И на них невозможно не реагировать и контролировать себя уже не удается.

Протяжный стон, который Омару поймал в поцелуе, выдохнув напряженно:

— Имя, Кейти. Назови моё имя, — снова потребовал он.

И я не могла сопротивляться. Внизу живота всё горело и болело. Мне неловко и странно. Непонятно. Я никогда такого не испытывала, даже с Шоном.

Бёдра сжимались, пытаясь хоть немного потушить этот разгоревшийся пожар.

— Рейф, — покорно прошептала я и тут же слабо вскрикнула, ощутив, как его рука опустилась на кружевной треугольник бикини, как быстро отвела его в сторону, касаясь сокровенного местечка.

Поглаживая, чуть нажимая и посылая электрические разряды по всему телу.

Дёрнулась, словно хотела остановить, и тут же упала на подушки от новых неизведанных ощущений, приподнимая бёдра.

Рейф снова навис сверху, жадно целуя, сминая мои губы, в то время как его руки продолжали ласкать лоно, усиливая напор.

Не хочу! Неправильно! Так не должно быть!

А тело уже дрожало от предвкушения. Пружинка внутри сжималась всё сильнее, и в ушах звенело от напряжения и ожидания.

Сейчас… вот-вот…

Я погасила свой крик, прижавшись губами к его груди, цепляясь за рубашку как за спасательный круг. Оглохнув от стука собственного сердца, который сейчас казался оглушительным.

И еще дрожала, когда Рейф внезапно отпустил и отстранился, чтобы быстро раздеться самому.

Я слышала, как рвётся одежда, как трещит по швам, встав на пути возбуждённого оборотня, и просто ждала.

Прикрыв глаза, тяжело дыша.

Уже не боялась. Сама хотела. Большего, прямо сейчас.

Рейф вновь оказался рядом, целуя, чуть сжимая грудь, нарисовав узоры на животе и опустившись еще ниже, действуя более напористо, лаская и проникая.

— Хочу тебя… сейчас.

Хочет. Да, в этом и не сомневалась.

Но промолчала, смотря ему прямо в глаза. До самого конца.

Бикини мужчина сорвал быстро, чуть согнул мои ноги в коленях, наваливаясь сверху.

Кожа к коже.

Глаза в глаза.

— Прости, — выдохнул он, проникая в меня и усиливая давление.

Не давая мне даже шанса отпрянуть.

Я знала, что в первый раз больно. Подружки давно лишились невинности, называя меня доисторической редкостью. Интернет пестрил информацией о девственности и дефлорации. Но никто и никогда не говорил, что будет так.

Невыносимо!

Я захрипела, задёргалась под ним, пытаясь спихнуть, столкнуть, когда всё моё тело, каждую клеточку пронзила боль.

Так не должно быть, не должно.

А Омару лишь навалился сильнее и глухо зарычал.

Кажется, ему тоже сейчас приходилось несладко. Но какое мне дело? Он же просто… разорвал меня на части! Других причин у меня не было.

Боль прошла, оставив лишь фантомные воспоминания.

— Прости, — вновь повторил он, приподнимаясь надо мной на вытянутых руках. — Прости… так надо.