Настоятельница помотала головой, уже окончательно ничего не понимая.

– При чем тут птички и пчелки?

В Ромее таких выражений не употребляли. Даже и в голову не приходило.

– Теперь уж и неважно, - Матильда зябко куталась в кружево. Заодно и руки закрывала, чтобы не было видно запястий.
– Так вы помолитесь за моего мужа и будущих детей?

Настоятельница скрипнула зубами, истолковав намеки в нужном Малене ключе.

– Ты замужем? И кто же счастливый избранник?

Матильда улыбнулась.

– Матушка Эралин...

Хотел бы Лоран Рисойский подставиться больше - не получилось. Но именно в этот момент он вошел в кабинет.

– Мария-Элена, душа моя, у нас гости? Матушка, благословите.

– Мир душе твоей, сын мой.

– Аэссе, - отозвался Лоран, вполне фривольно устраиваясь на столе. Матильда подавила желание ткнуть его в зад ножичком для разрезания бумаги. И убрала руки от чернильного прибора. А то чешутся...
– Что привело вас в наш дом, матушка Эралин?

Настоятельница встала.

– Вопросы. На которые я уже получила ответы, как мне кажется.

– Да?

– Да. И мне пора.

– Может, останетесь пообедать?
– предложила Матильда.
– Я даже пожертвую на монастырь... сколько мы можем пожертвовать без ущерба для нас?

Вопросительный взгляд уперся в Рисойского.

Лоран пожал плечами.

– Не знаю. Надо посмотреть, может, десятку золотом...

Это оказалось последней каплей.

Шипя, как жир на сковородке, матушка Эралин выпрямилась, развернулась и покинула кабинет.

Матильда вскочила из-за стола, все же опрокинув письменный прибор, и помчалась за ней, на ходу вспоминая классику.

– Позвольте я вас провожу! Позвольте я вас поддержу!

В кабинете матерился Лоран, не успевший спрыгнуть со стола и теперь красующийся черным пятном на таком месте, что даме-то и сказать неудобно. А уж как оттирать неудобно!

Настоятельница вздернула нос.

– Я не ожидала такого приема от одной из своих учениц!

– Хотите - двадцать золотых пожертвую! Ладно! Лоран мне разрешит! Двадцать два!

Шипение было ответом.

– И старые платья пришлю! Полы мыть! И помолиться приеду... сразу, как рожу.

Матушка топала к дверям, словно боевой слон.

Ага, помолиться!

Она-то рассчитывала на другое! Да земли Домбрийских, на деньги Домбрийский... двадцать два золотых?

Давненько ее так не оскорбляли!

По сравнению с общим капиталом это было даже не каплей в море - молекулой. Циничной издевкой.

По лестнице Матильда уже не пошла провожать вредную тетку. Боялась не удержаться.

Помахала вслед ручкой и обнаружила рядом с собой Аманду Ирвен.

– Ваша светлость?

– Враг будет разбит, победа будет за нами, - хмыкнула Матильда.
– Вы ей в карету положили то, что я просила?

– Да, ваша светлость.

Матильда довольно ухмыльнулась.

Именно она попросила Аманду сообщить Лорану о приезде милой дамы. Сразу же после того, как матушка зайдет в кабинет.

И именно она попросила поставить в карету матушки лукошко с куриными яйцами. Покрупнее.

А что?

Из приличных гостей не уезжают без гостинцев. Лучше подарить упаковку яиц, чем букет цветов, настоятельница ж не корова? Одеколон не пьем, цветами не занюхиваем! А вот яйца...

Корзина вылетела из двигающейся через парк кареты.

Матильда вздохнула.

– Эх, продукты пропадают...

– Не расстраивайтесь, ваша светлость, у нас два десятка тухлых яиц было, - 'утешила' Аманда. Я все положила.

Женщины переглянулись - и расхохотались. От всей души.

Нарушение этикета?

Однозначно. Но Аманда была неглупа. И успела оценить герцогессу.

Молодость, напор, находчивость... однозначно - ее надо принимать в расчет.

Минуту взаимопонимания разрушил Астон Ардонский. Подошел, поцеловал Матильде руку.

– Малена, она уехала?

– Да, дядюшка Астон. А где дядюшка Лоран?

– Он отправился к себе. Чернильница опрокинулась.

– Ах, какое горе, - посочувствовала Матильда, внутренне ухмыляясь.

Только у нас, только для вас.

В кои-то веки слово 'чернож...й' звучит не расистским высказыванием, а печальной констатацией факта.