— Все в порядке? — мурлыкнул ей в волосы.

Мужик отступил, затараторив на своем, им непонятном.

— В полном. И станет еще лучше, если ты меня отпустишь.

Богдан нехотя отступил, что, наверное, было ошибкой. От ее близости и нежного, въевшегося в подкорку аромата член в его шортах заинтересованно приподнялся, и это не увидел бы разве что только слепой. Игнорируя Риткин изумленный взгляд, Богдан обошел ее по кругу и побежал к морю. Остыть. Ему нужно было остыть… Впрочем, вода была теплой, как парное молоко — не то, чтобы его план удался. Тогда Связерский решил вымотать себя физически. Быстрый кроль — это почти как бег. Здорово прочищает мозги.

У них с Измайловой был всего лишь месяц. От выпускного до драфта. И они решили выжать из этого времени максимум. Риткина мать бесилась. Богдан никогда ей не нравился. Она не считала его подходящей партией для своей дочки, и грандиозные перспективы, открывшиеся перед Связерским, нисколько не меняли её к нему отношения. Для этой женщины он оставался тем, кем, наверное, и был всегда. Неблагополучным сыном пропащих родителей.

Плевать… Им было плевать на запреты.

Богдан с замиранием сердца вспоминал то лето. Никогда до и никогда после он не был таким счастливым. А ему, уж поверьте, было с чем сравнивать… Но те невыносимо жаркие, пахнущие пылью и травами дни неизменно возглавляли его личный топ, что бы с ним ни происходило впоследствии.

По обоюдному согласию, они с Ритой не обсуждали будущее. Жили здесь и сейчас, наслаждаясь отведенным им сроком. И это был не всегда только секс, хоть и тр*хались они в то время, как кролики. Молодые, горячие, опьяненные открывающимися возможностями и широтой перспектив. Еще не обжегшиеся, еще доверяющие, еще способные на безоглядную безрассудную любовь.

— Мне на них уже плевать, понимаешь? Мне только Ленку жалко. Она же молодая совсем…

— Ты ей ничем не поможешь, Богдан. Пока она сама не захочет вырваться из этого круга.

— Я знаю. Но, похоже, у нее нет такой цели. — Нахмурился Богдан, съезжая к краю матраса. — Она вчера опять ко мне приходила…

— Пьяная?

— В лоскуты… И снова побитая.

Богдан поднял лицо к звездам, опасаясь, что просто не выдержит и разревется от собственного бессилия. От боли, что вспарывала ему кишки. В темноте Рита перехватила его ладонь, поднесла к лицу и поцеловала сбитые в кровь костяшки.

— Так вот с кем ты подрался. С Витькой? А я все гадаю.

— Могла бы спросить.

— Зачем? Если бы ты захотел — сам рассказал бы. А если нет… Зачем травить душу?

— Не знаю, почему она его не бросит, — закипал Богдан, — он же издевается над ней… Я просто не понимаю! Знала бы ты, как меня это все достало!

— Я знаю.

— Нет. Не думаю… Меня словно затягивает это болото, понимаешь? Я пытаюсь выбраться из него, рву жилы, но вязкая топь не отпускает. Мне осточертело с этим бороться! Просто осточертело!

— У тебя слишком сложная жизнь.

— Вот именно! Меня достали… достали чужие проблемы! Достало это давящее чувство вины… как будто я им что-то должен.

— А ты и не должен, Богдан. Они сами выбрали эту жизнь.

— Тогда почему я чувствую себя полным дерьмом?!

— Потому, что ты слишком ответственный.

— Знала бы, как меня достала эта ответственность. Вот где она у меня, — Богдан провел ребром ладони по горлу и снова уставился вдаль. — Господи, скорей бы свалить. Забыть этот ад и никогда о нем больше не вспоминать… Пусть как хотят живут, а я умываю руки.

Рита обняла его со спины и ласково погладила по волосам:

— Все будет хорошо. У тебя все получится.

Она всегда в него верила. Вот, что отличало Риту от всех остальных баб, которых даже в той его жизни хватало с избытком. Он обернулся, повалил её на матрас и оттр*хал так, что на время и сам забыл о своих проблемах. Как обычно, потерявшись в ее нежности.

Богдан вынырнул из воды и из своих воспоминаний. Вышел на берег. Марк перекочевал под навес и теперь валялся на шезлонге, воткнув наушники. Рита сидела рядом, пялясь в телефон и время от времени прикладываясь к коктейльной трубочке губами.

Связерский сел напротив и зачарованно на нее уставился. В какой-то момент он устал от своей ответственности. Он больше не мог быть сильным. Богдан хотел пожить для себя! Впервые… Наплевав на долг и прочую хрень, побыть чертовым эгоистом! И вот, когда его свобода была уже так близка, оказалось, что Рита беременна. А он не мог… просто не мог взвалить на себя новую ношу.

Глава 8

— Черт! Черт! Черт! — сокрушалась Рита, глядя в телефон.