— Пожалуйста, Богдан, не надо! Я не хочу… Не могу! Не делай этого со мной… Пожалуйста!

Он как будто не слышал. Раздвинул ее ноги бедром и, проехавшись своим стояком по сердцевине, грязно выругался.

— Пытаешься выставить меня насильником, а сама мокрая, как последняя шлюха.

Рита сжалась от боли. Медленно выдохнула, обретая контроль над собой. Оттолкнула руки Связерского и, поправив на себе одежду, проговорила безжизненным голосом:

— Я не пытаюсь выставить тебя насильником. И не скрываю того, что рядом с тобой мое тело меня предает. Другое дело, что я никогда не поддамся этому желанию. Сделать это — означает попрать память умершего сына, втоптать в грязь собственную гордость и предать себя. Так что, пожалуйста, держись от меня подальше и…

— Постой… О чем ты, мать твою, толкуешь? Какого умершего сына?!

Глава 12

Богдан вышел из аэропорта только когда зафрахтованный им для Риты и Марка суперджет взмыл вверх. С трудом, как марионетка, едва шевеля одеревеневшими конечностями, забрался в машину и, медленно вытянув длинные ноги, ударил кулаком по рулю. Пожалуй, только сейчас его по-настоящему накрыло. Словно удавка из Ритиных слов лишь теперь до конца затянулась. Он с хрипом втянул вязкий, как будто враз загустевший воздух. Было адски жарко. Так жарко, что его футболка липла к телу, но Богдан не мог сообразить, что ему нужно включить кондиционер.

Перед глазами стояли события ночи и Риткины злые, больные глаза!

— О, вот только не надо! — рычала она, очевидно, из последних сил удерживая себя от банальной бабской истерики.

— Да что не надо? Я не понимаю, что ты несешь! — и себе распалялся Связерский. Хотя казалось, куда уж больше? У него и так едва дым из ушей не валил.

— Короткая же у тебя память… Или ты еще больший урод, чем я думала.

Голос Риты упал почти до шепота. Она развернулась, ломано, как будто из нее вынули стержень, и ссутулившись, как старуха, побрела куда-то, не разбирая дороги.

— Хрен ты куда пойдешь, пока мы во всем не разберемся!

Он ее догнал и остановил, опустив руку на плечо. Рита чуть повернула голову.

— Что именно ты хочешь, чтобы я сказала?

— О каком умершем сыне ты говоришь?

— О моем… моем умершем сыне. Том самом, на которого тебе было наплевать.

Рита наконец соизволила поднять взгляд, и то, что он увидел на дне ее глаз — не передать словами. У него мороз пронесся по коже и, сковав тело льдом, вырвался изо рта облачком пара.

— Наш сын жив-здоров. Он спит в палатке крепким сном абсолютно здорового ребенка и…

— А наш второй сын лежит в холодной земле, — прошелестела Рита слабеющим с каждой секундой голосом и зло вскинула ладонь вверх, когда поняла, что Связерский снова рвется что-то сказать. — Хватит! Хватит делать вид, что ты ничего не знаешь. Здесь не перед кем устраивать этот театр.

— Клянусь, если ты мне сейчас не объяснишь все по-нормальному, я…

— Что ты? Что ты, Связерский? Ударишь меня? Сбросишь в пропасть?!

— Да твою же мать! Я хочу понимать! О… чем… ты… говоришь! Потому как пока все сказанное тобой больше напоминает бред!

Он орал. Орал громко, так что голос, отражаясь от скал, еще долго кружил эхом в пространстве.

— Хочешь сказать, ты не знал о том, что у Марка был близнец?

Вот тогда он впервые и почувствовал эту удавку. Ее набросили ему на шею, еще не сдавливая толком, но с угрозой. И стало действительно страшно. Страшно услышать то, что он так хотел узнать еще какую-то секунду назад.

— Нет… — покачал головой, отступая, — Нет. Я не знал, — повторил, как попугай, отводя взгляд, не в силах больше смотреть на нее прямо.

Некоторое время Рита молчала. Как будто прикидывала в уме, можно ли ему верить. Но так ничего для себя и не решив, она обхватила себя руками, сосредоточив взгляд на чернеющих зубьях скал. Пожала плечами:

— Я говорила твоему менеджеру. Твоего контакта у меня не было, поэтому… да, я позвонила ему.

— Он мне ничего не передавал, — прохрипел Связерский, неосознанным жестом растирая грудь, в которой заныло сердце.

— Думаю, тебе следует обратить внимание на не слишком хорошую коммуникацию между тобой и твоим агентом. Не то… мало ли. Это сыновья тебе не были нужны. Невелика потеря… А вдруг он не скажет тебе о чем-то, действительно важном? Контракте каком выгодном, или… — Рита неопределенно взмахнула рукой в воздухе.

Она вышибла из него все дерьмо. Нокаутировала и добила ногами. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог выдавить из себя ни звука. Она лишила его и голоса. Богдан так и простоял с по-идиотски отвисшей челюстью, пока Рита не скрылась в палатке. Да он и на следующий день не нашел в себе сил на то, чтобы с ней поговорить. Внутри него как будто закипала лава, и он боялся, что если узнает подробности… просто не справится с этим. И произойдет что-то страшное. Катастрофа. Его личная катастрофа.