Шрифт:
«Вновь по радио – марши. И снова…»
Бывшее местечко
Поезд Москва – Владивосток
О, Запад есть Запад, Восток есть Восток…
Конец ознакомительного фрагмента.
Вновь по радио – марши. И сновав свежий утренний час за стенойособиста, давно отставного,скорбно шкаф заскрипел платяной.То ли старые раны не парят,то ли вовсе их нету, хоть плачь –ишь, как он притулился – на памятьшефом спьяну подаренный плащ.По делам его, страшным и скучным,можно долго его обличать.Но не им же, ребятам подручным,за священный-то долг отвечать!Породнились и кровью, и водкой…Но в душе-то ведь он не таков.Жаль, у Родины, тихой и кроткой,слишком много священных долгов.Потакая прорехам и дырам,тщетно балуя то, что мертво,здесь с сыновним сержантским мундиромзатлевает одежда его.А Угодник – невьянская школа –ни словца. Конфискованный, чай…Что же ты отвернулся, Никола?Твой разбойничек-то… Отпущай!
Горе не просит совета.Впрочем, наверно, не зря.Это – кленовое гетто.Жить ему до декабря.Желтые звезды негромки.Тонуса не омрачат.Прочие кроны в сторонкечуть обалдело молчат.Только какие-то бревна –но при ветвях, при корнях –плещут ликующе, словнолично спалили Танах.Вечно в любые невзгодыявствен им привкус мацы.Необъяснимой породыбешеные образцы.
Помнишь этот поезд на океан?Русское раздолье плацкартное.Десять раз – багровый рассветный туман.Десять раз – огнище закатное.Ты играешь сценку, будто ты пьяным-пьяна.Бестия! Твои ласкаю кисти я.И опасно урки ржут в проходе, у окна – амнистия!Розовый порхающий лихой лепестокзалетел в окошко вагонное.Все, что было – прошлое. Владивосток –наша неизвестность законная.Цвет воды – бутылочный, немирный, как нож,с острым же и незнакомым запахом.Омуты и омули Ангары, что ж,были вы востоком, стали западом…Это же конец бесконечной страны.Это вам не Крым, не Сочи – это вамна закате палевый отсвет волны