– Начинается, – поморщился Вик. – Нет, детка, все взаправду. Взгляни на руку – красная нить судьбы все еще на твоем запястье.

Он был прав.

– Сейчас заправимся, как следует, и пойдем искать твою судьбу дальше. А другие миры ты просто забудешь. Так всегда бывает, когда люди из них возвращаются.

– Я не хочу их забывать, – горячо возразила я. – Это ведь чудо, которое я столько ждала! Мое новогоднее чудо!

– Правила для всех едины, Лиза. От меня ничего не зависит.

– А ты? Тебя я тоже забуду? – вдруг спросила я.

Вик рассмеялся, глядя в окно, за которым начался снегопад. Но мне показалось, что смех его был неискренним.

– Ну что ты. Меня никто не забывает. Я ведь красавчик. Красивый, сильный, благородный ангел – просто комбо, – подмигнул он мне.

– Как ты стал ангелом?

Мне вдруг стало грустно, и на сердце появилась тяжесть.

– Не знаю. Сколько себя помню, всегда был ангелом, – признался он. – Одним из ангелов этого города. Я защищаю его от темных сил и охраняю жителей. Сил зла становится все больше – люди порождают его день ото дня.

– И много вас таких?

– Мало, совсем мало, Лиза.

– Сколько тебе лет? – продолжала я расспросы. – Почему ты сделал татуировки? И отчего твой характер совсем не ангельский?

– Я не знаю, – растерянно ответил Вик. – Я… Я никогда не задумывался над этим. Но, кажется, мы говорим не о том, что нужно. Продолжим поиски?

– Продолжим, но… Вик, я не хочу тебя забывать, – жарко возразила я и сама схватила его за руку. Впервые – сама.

– Лиза, я тебе нравлюсь? – удивленно вскинул он брови.

– Нравишься, – призналась я.

– Но мы знакомы всего пару часов по земному времени! Опомнись.

Я ничего не успела ему сказать – красная нить вдруг сжала мое запястье, на ней вспыхнули и погасли непонятные иероглифы, и мы с Виком, растворившись, стали снегом, чтобы спустя мгновение оказаться в больничном коридоре, ярко освещенном электрическим светом. Я сразу поняла, что это больница – по особому, едва уловимому запаху лекарств.

– Почему мы здесь? – удивленно спросила я, глядя по сторонам – никого не было.

– Сложно сказать. Это не я перенес нас сюда, – отозвался ангел и вдруг перевел взгляд на мою руку. – Нить судьбы, – прошептал он.

Теперь на моем запястье был не браслет из тонкой ленты – его обвивала мерцающая нить – такая длинная, что конец ее скрывался где-то за углом. Меня нестерпимо тянуло пойти в ту сторону – как магнитом тянуло.

– Идем, – хрипло сказал Вик. – Нить начала работать правильно. Она должна привести тебя к твоей второй половине, Лиза. Тот, к чьей руке будет привязан второй конец, и есть твоя судьба.

И мы пошли, следуя за красной нитью. Она тянулась по длинному больничному коридору, по обе стороны которого располагались палаты, и уходила в зазор между полом и дверью последней из них.

«Лиза!» – услышала я вдруг в своей голове и открыла дверь, ведущую в эту палату, сходя с ума от беспокойства.

Здесь стояла всего лишь одна кровать, и в ней лежал Вик – только бледный, изнеможённый, с закрытыми лазами, под которыми залегли глубокие тени. К нему были подсоединены какие-то трубки и медицинские аппараты, которые отслеживали его состояние. А еще его левую руку, высунувшуюся из-под одеяла, обвивал второй конец красной нити судьбы.

– Что это? – услышала я за спиной шепот ангела. – Как это возможно? Почему я – там?

Его взгляд был потрясенным, лицо смертельно побледнело, руки безвольно опустились. Вик не верил в увиденное.

Он медленно подошел к своей копии и стал пристально вглядываться в того, кто лежал перед ним с закрытыми глазами.

– Как это может быть? – едва слышно спросил он сам себя.

– Может быть, это твой близнец? – спросила я, ничего не понимая, но чувствуя, как камень на сердце все тяжелеет и тяжелеет.

– Нет. – Вик сдернул одеяло с предплечья своей копии.

Одинаковые татуировки.

– И один и тот же шрам на руке, – снова будто услышал мои мысли ангел.

– Значит… Значит, моя судьба – это ты? – выдохнула я.

– Не знаю, Лиза – Вик взял его – или себя? – за руку. – Пульс слабый. Этот человек в коме. Или правильнее сказать – я в коме?

– В коме? – ужаснулась я. – Не может быть… А как тогда…

Вик вдруг со стоном опустился на пол, держась за голову. Лицо его было искажено болью.