Ратмир прибыл в Москву ближе к полудню. Стоял солнечный день, жара начала понемногу спадать, и улицы в городе стали более многолюдными и шумными. По деревянным мостовым с грохотом проезжали громоздкие боярские повозки. Разгоняя плетьми прохожих, проносились группами на черных скакунах опричники. Изредка, едва дребезжа, проплывали заморские кареты, поражая прохожих своей красотой и вычурностью с франтами-кучерами на козлах. Крестьянские телеги, запряжённые худыми лошадьми, везли копны сена, дрова, глиняные горшки… Городская жизнь шла своим чередом. И сотни полуголодных и голодных людей бродили по улицам в поисках еды или возможности заработать на неё. Худые, грязные мальчишки носились между торговых рядов с выложенными на прилавках калачами, кусками сала, корзинами с репой и брюквой, внося сумятицу среди торговцев, пытающихся уберечь свой товар от малолетних воришек. Толпы нищих в полуистлевших тряпках с протянутой рукой заглядывали в глаза прохожих, заунывно вымаливая полушку на пропитание. Состоятельные граждане старались лишний раз не появляться в таких местах перед обедом, чтобы не портить себе аппетит невесёлым зрелищем. За продуктами посылалась челядь. А сами состоятельные граждане предпочитали в такую погоду конные и пешие прогулки по тенистым берегам реки Яузы, охоту на дикого зверя под Звенигородом, лодочные прогулки и дружеские чаепития на верандах деревянных домов-теремов.

Ратмир через уличного мальчишку передал записку боярину Саврасову и стал дожидаться его на условленном месте возле пологого берега реки, неподалёку от церкви Вознесения в Коломне. Стреножив лошадку, он кинул потёртое покрывало на землю рядом с разросшимся кустом сирени. Далее примерно в течение часа редкие в этих местах прохожие, проходившие мимо, даже приостанавливались, чтобы подивиться молодому мужчине в портках и без рубахи, выполнявшему невиданные ими ранее гимнастические упражнения с палками и без них. После упражнений Ратмир достал из котомки кожаный бурдюк с водой. Он напоил лошадь, потом отпил сам и, убрав бурдюк на место, достал из котомки книжку и ломоть пирога с капустой и грибами. Удобно расположившись на покрывале, Ратмир углубился в чтение, что, впрочем, не мешало ему следить за окружающей обстановкой.

Через некоторое время к этому месту, скрипя деревянными креплениями, подъехала богато украшенная повозка боярина Саврасова. Сопровождали её четверо ратников на добротных скакунах и с большими саблями, притороченными к поясам. Ратмир забрался в повозку:

– Доброго здравия тебе, Лука Дементьевич, – произнёс он, прикрывая за собой дверцу.

– И тебе того же, Ратмир. Насилу успел твой мальчишка с писулькой застать меня дома. Уже собирался ко двору Великого государя отъехать, как он тут как тут подскочил, – отирая вспотевшее лицо вышитым платочком, выдохнул боярин Саврасов.

– Так тебе, Лука Дементьевич, при дворе-то важнее было быть, чем сюда ко мне ехать, – озадаченно произнёс Ратмир.

– Да Великому государю пока не до меня. Он там до обеда будет людей в Посольский приказ назначать. К приезду важного гостя готовиться, чтобы не оплошать с толмачами. В прошлый раз вон толмач испанский так перевёл своему послу, что наши люди потом полдня от смеха до коликов в животе катались.

– Кого ждёт Великий государь в этот раз? – Ратмир внимательно посмотрел на боярина Саврасова.

– Сказывают, посланник самого папы римского прибудет, – боярин Саврасов со значением поднял указательный палец правой руки вверх.

– Ну, наконец-то, – как– то странно улыбнулся Ратмир.

– Что так? – удивился боярин Саврасов. – Думаешь, что привезёт нам от папы важные известия?

– Скорее всего. Эти люди просто так не приезжают, – кивнул Ратмир. – Но я тебя, Лука Дементьевич, попросил приехать по другой причине.

– Сказывай, Ратмир. Знаю, что по пустякам ты меня не будешь беспокоить. Да и у меня, честно говоря, есть к тебе разговор. Сам думал встречу тебе назначить. Так что говори, что тебе сейчас от меня нужно, – боярин откинулся на обшитую мехом и бархатом стенку сиденья повозки.

– Сегодня я еду в Александрову слободу… – начал было Ратмир.

– Так я же тебе справил доездную память – бумагу для прохода по всей слободе и тамошним учреждениям, – недоумённо поднял брови боярин Саврасов. – Да и на подъезде к самой слободе тебя по ней как раз пропускать будут…

– Я понял это, – чуть поморщился Ратмир. – Не о том спросить тебя хотел, Лука Дементьевич.

– Говори тогда – чего хотел?

– Изменилось ли что там за последние пять лет? Подъезд тот же самый остался?

– Да, как будто, всё так и осталось. Впрочем, Ратмир, я сам сейчас туда направляюсь. Если хочешь, поехали со мной, – неожиданно предложил боярин Саврасов.

– Поехали, – не раздумывая, согласился Ратмир. – Только сделаю кое-что.

Он вышел из повозки, снял с лошадки свою объёмистую котомку. Затем, переговорив с одним из ратников боярина Саврасова, передал ему поводья своей лошадки и направился опять к дверце повозки. Там он из котомки достал бархатный кафтан, расшитый разноцветными камнями, накладную бородку с усами, заранее заготовленное птичье яйцо. Разбив яйцо, белком промазал бороду изнутри и наложил на своё лицо.

– Как человека меняет борода! – опять подивился боярин Саврасов, наблюдая за действиями Ратмира.

Через некоторое время повозка вместе с всадниками тронулась в сторону Александровой слободы. Путь составлял почти сто пятнадцать вёрст на северо-запад от Москвы.

Боярин Саврасов внимательно посмотрел на поблёскивавшие в мелькающих лучах солнца разноцветные камни на кафтане Ратмира.

– В тот раз ещё хотел спросить тебя, Ратмир. Вот есть у тебя каменья драгоценные. Прямо в изобилии и яхонты, и лалы. Смарагды вон я вижу. А почему живёшь в босяках-скоморохах?