Впервые я встретился с Антанасом Юозовичем вскоре после проведения Городокской операции. Он тогда приезжал с Ю. И. Палецкисом, чтобы посетить 16-ю Литовскую стрелковую дивизию, входившую в состав войск нашего фронта. Встреча состоялась на командном пункте фронта в Езерище. Еще тогда А. Ю. Снечкус произвел на меня глубокое впечатление.

Снечкус был одним из самых выдающихся революционеров буржуазной Литвы. В рядах Коммунистической партии Литвы он состоял с 1920 года, а с 1926 года стал бессменным первым секретарем ее Центрального Комитета, Долгие годы этот несгибаемый борец за счастье трудящихся провел в тюрьмах. Я, конечно, был очень рад вновь встретиться с этим легендарным человеком и, немедленно отложив все текущие дела, поспешил в дом, где разместили руководителя литовсках партизан и его соратников.

В. В. Курасов начал разрабатывать совместно с помощниками Снечкуса конкретный план взаимодействия войск фронта с партизанскими отрядами, а мы уединились с Антанасом Юозовичем в соседней комнате. Беседовали долго. Он подробно рассказал мне о положении в оккупированных районах, о настроениях населения, о ходе нараставшего с каждым днем сопротивления оккупантам.

Машинально поглаживая темные, гладко зачесанные назад волосы и все более оживляясь, Снечкус говорил о ненависти, которую с первых дней вторжения в Литву фашисты возбудили в народе. В первые месяцы борьба против оккупантов носила стихийный и очаговый характер, но уже с конца 1942 года, когда руководство антифашистским сопротивлением взял в свои руки только что созданный Литовский штаб партизанского движения, отпор оккупантам стал приобретать все более целенаправленный и всенародный характер.

Попытки наладить руководство партизанским движением были предприняты еще в марте 1942 года, когда на территорию Литвы были заброшены две группы руководящих партийных и комсомольских работников во главе с секретарем ЦК КП Литвы И. Мескупасом-Адомасом. Но к несчастью, они сразу же были окружены карателями и героически погибли в ожесточенном бою. В апреле 1943 года была послана новая оперативная группа Центрального Комитета во главе с членами ЦК М. Ю. Шумаускасом и Г. О. Зиманасом. Первый из них возглавил Северный подпольный областной комитет партии, а второй — Южный. Оба одновременно стали главными редакторами подпольных партизанских газет, которые сыграли важную мобилизующую роль среди населения. С 1943 года у фашистских оккупантов не было ни одного дня спокойной жизни. Снечкус рассказал о массовом героизме партизан и подпольщиков. От него я впервые услышал о подвиге славной дочери литовского народа Марите Мельникайте, которая вела беспощадную борьбу с оккупантами и их прислужниками, а когда, раненной в бою, попала в руки карателей, то не склонила перед ними головы, героически перенесла все выпавшие на ее долю мучения.

Весьма характерным для деятельности литовских партизан был случай, о котором мне рассказал Снечкус.

В Швенченисском уезде некоторое время зверствовал фашистский уездный комиссар Фриц Оль, который лично участвовал в убийстве 500 литовских граждан. Когда о злодеяниях этого изверга стало известно партизанам, они 24 марта 1944 года средь бела дня ворвались в помещение уездного комиссариата и публично казнили фашиста.

Не было спокойствия и в многочисленных гитлеровских гарнизонах. Народные мстители регулярно подвергали их внезапным атакам. 10 апреля они, например, окружили и наголову разгромили сильный фашистский гарнизон в деревне Вечиоришки. Только за первые пять месяцев 1944 года партизаны взорвали 11 железнодорожных мостов и более 2 тысяч рельсов, уничтожили свыше 130 километров линий связи фашистских войск, вывели из строя 10 промышленных предприятий. Более 5 тысяч фашистских солдат и офицеров нашли свой бесславный конец в боях с партизанами.

Антанас Юозович заверил меня, что в ходе наступления мы получим необходимые сведения о передвижениях вражеских войск в тылу и о характере их обороны. Постоянную разведку вели более 3 тысяч человек, партизанские осведомители находились почти в каждом крупном селе. К моменту вступления советских войск в Литву на ее территории вели борьбу 96 отрядов, составлявших в целом грозную десятитысячную партизанскую армию. Снечкус с особой похвалой отозвался об отрядах «Аудра» («Буря»), который под командованием Пятраса Кутки терроризировал фашистов в Утенском уезде, «За свободу Родины», что вел успешные боевые действия вдоль железной дороги Даугавпилс — Вильнюс, имени Костаса Калинаускаса и «Бичюляй» («Друзья»), оперировавших в Швенченисском уезде, и о бригаде имени Жемайте, имевшей зоны действия в северо-западной Литве. В окрестностях Шяуляя гремела слава отряда Станиониса, в Паневежисском районе — отряда «Гражина»[ 102] под командованием прославленного народного мстителя, старого литовского коммуниста Ионаса Вильджюнаса. Я был глубоко опечален, когда вскоре узнал, что 14 июля этот славный партизанский командир пал смертью храбрых в неравном бою с отступавшей фашистской частью.

Встреча с руководителем литовских коммунистов явилась началом тесного взаимодействия командования 1-го Прибалтийского фронта с руководством Коммунистической партии и правительства Литовской Советской Социалистической Республики, которое осуществлялось до конца нашего пребывания на литовской земле.

Подготовка к новой операции была в разгаре, когда к нам прибыл Александр Михайлович Василевский. Он сразу же включился в работу. Я высказал ему свои соображения по предстоящей операции.

Внимательно выслушав меня до конца, маршал сказал, что надо всегда рассчитывать на умного противника. А как должен поступить умный командующий вражескими войсками в сложившейся ситуации? Разгром группы армий «Центр» и продвижение советских войск к Восточной Пруссии ставит группу армий «Север» в отчаянное положение, изолирует ее от остальных сил вермахта. В обстановке, когда фронт стремительно катится к самой Германии, подвергать изоляции и угрозе уничтожения огромные силы, находящиеся в Прибалтике, — величайшая глупость. Значит, следует ожидать, что Гитлер поспешит отвести группу армий «Север» в Восточную Пруссию, чтобы использовать ее в сражениях за собственно Германию.

Если главные силы 1-го Прибалтийского фронта будут наступать на рижском направлении, говорил маршал, то их задержат отходящие войска противника, и они не смогут преградить им путь в Восточную Пруссию. Наступление же главных сил фронта на каунасском и шяуляйском направлениях позволит не только содействовать успешному продвижению войск 3-го Белорусского фронта, но и упредить войска группы армий «Север» в выходе к северо-восточным границам Восточной Пруссии.

Логика рассуждений А. М. Василевского была, как всегда, безупречной. И все же интуиция подсказывала, что гитлеровцы вряд ли оставят Прибалтику, они, видимо, будут держаться здесь до тех пор, пока мы не уничтожим их последнюю дивизию. Думал я так потому, что начиная с лета 1943 года фашисты не оставили добровольно ни одного клочка советской земли, несмотря ни на какие выгоды тактического или оперативного значения. Таких тупоголовых упрямцев история войн еще не знала. Кроме того, удержание Прибалтики пока еще не потеряло значения, ибо Финляндия оставалась в орбите войны, а нахождение немецкого флота в Финском заливе облегчало доставку шведской руды в Германию.

Однако и эти соображения, когда я их высказал маршалу, не явились новостью для него. Он сказал, что в случае если и на этот раз Гитлер поступит неразумно, оставив свои войска в Прибалтике, то в дальнейшем это выяснится и тогда можно будет внести необходимые коррективы в наши планы.

Словом, нам пришлось на время отказаться от мысли нанести главный удар на Ригу.

Кстати, как выяснилось впоследствии, враг действительно хотел удерживать Прибалтику до последнего солдата. Еще до вступления сюда наших войск командующий группой армий «Север» генерал-полковник Линдеман заявил; «Мы стоим в преддверии фатерлянда. Каждый шаг назад приближает войну к Германии. Ни шагу назад - таков наш лозунг». [103]