— Что же, — ответил Верховный Главнокомандующий, — ваши доводы заслуживают внимания.

Сказав это, Сталин о чем-то задумался, раскуривая трубку, а затем энергично нажал на кнопку звонка. Сейчас же в кабинет вошел Поскребышев.

— Подготовьте проект Постановления Совета Народных Комиссаров о присвоении товарищу Баграмяну звания генерала армии, — повернувшись к вошедшему, сказал Верховный и спросил:- Кто-то еще из командующих фронтами ходит в генерал-полковниках?

— Командующий Ленинградским фронтом Говоров, — не задумываясь, ответил А. Н. Поскребышев.

— Включите в проект Постановления и товарища Говорова, — распорядился Сталин и обернулся к Алексею Иннокентьевичу: — Как вы думаете, товарищ Антонов, присвоение звания генерал-полковника товарищу Штеменко поможет ему в работе?

— Конечно, — ответил генерал Антонов.

Тогда, вновь обращаясь к Поскребышеву, Верховный сказал:

— Включите в проект Постановления товарищей Баграмяна, Говорова и Штеменко.

Спустя десять минут документ был подписан, и Сталин сердечно поздравил меня и С. М. Штеменко с новыми высокими воинскими званиями и моим назначением на пост командующего фронтом, пожелал успехов в проведении предстоящей операции.

На должность командующего 11-й гвардейской был назначен генерал-лейтенант К. Н. Галицкий, а вместо него на пост командарма 3-й ударной генерал-полковник Н. Е. Чибисов.

На следующий день я отправился к новому месту службы и 19 ноября 1943 года, прибыв на КП фронта в село Верхняя Затурщина, принял командование войсками 1-го Прибалтийского фронта от моего старого друга по учебе в 1924–1925 годах в Ленинграде, в Высшей кавалерийской школе, генерала армии А. И. Еременко. Андрей Иванович был, естественно, удручен тем, что ему приходилось сдавать фронт, тем более что причины неуспеха операции были, по его словам, объективными.

— На юге Белоруссии, — сказал он, — сравнительно благоприятные погодные условия, а у нас здесь непролазная грязь. Из-за бездорожья мы не можем снабдить войска достаточным количеством боеприпасов. А Гитлер перебросил в полосу действий фронта две пехотные дивизии из-под Ленинграда, пять пехотных и одну танковую дивизию с южного крыла группы армий «Центр», как раз оттуда, где действует Рокоссовский. Солидно пополнил враг и свою авиацию…

Как я убедился в дальнейшем, генерал Еременко был во многом прав.

Итак, я принял фронтовое объединение, которое было на одном из важнейших направлений советско-германского фронта. Фронт действовал сейчас в полосе между Невелем и Рудней. В состав его входили три общевойсковые армии: 4-я ударная, 43-я, 39-я, а также 3-й гвардейский кавалерийский и 5-й танковый корпуса. Заканчивала передислокацию в его полосу и ставшая мне родной 11-я гвардейская.

Я рассказал уже о тех планах, которые имелись у Ставки в отношении использования войск фронтов, наступавших с целью освобождения Белоруссии. Хотя замысел этот имел далеко идущие цели, все же не он был главным тогда в масштабе всего советско-германского фронта. Дело в том, что основной заботой Ставки на предстоящий период было освобождение Ленинградской области и, особенно, Правобережной Украины.

Одновременно планировалось наступление и на западном направлении с целью выхода наших войск на линию Полоцк, Минск, река Птичь, то есть на глубину 150300 километров, хотя для достижения подобной цели 1-й и 2-й Прибалтийские, Западный и Белорусский фронты, как показало развитие событий, не имели достаточного превосходства над противником. Они нуждались во всестороннем усилении, чего Ставка сделать не могла.

Мы ни в коей мере не берем под сомнение правильность решения направить основные резервы Украинским фронтам, где наносился главный удар. Это обеспечило успех зимней кампании 1943/44 года.

Серьезность задач, поставленных центральным фронтам, заставила их действовать очень активно, что вводило в заблуждение вражеское командование относительно истинных целей советской стороны. Там были скованы крупные силы вермахта, германское командование, таким образом, ослабило соседние направления, особенно ленинградское. Вместе с тем действия четырех упомянутых фронтов не были свободны от недостатков.

Как только я принял командование войсками 1-го Прибалтийского фронта, Андрей Иванович Еременко уехал в Москву, где вскоре получил назначение на должность командующего Отдельной Приморской армией, действовавшей в Крыму. Подробно в курс боевых событий вводил меня начальник штаба фронта генерал-лейтенант В. В. Курасов.

Владимира Васильевича я очень хорошо знал еще по совместной учебе в академии Генерального штаба в 1936–1938 годах. После успешного окончания курса обучения мы с ним в течение двух лет были старшими пре-иодавателями кафедры тактики высших общевойсковых соединений этой же академии и еще тогда стали настоящими друзьями. Но осенью 1940 года наши пути разошлись: я был назначен в войска Киевского Особого военного округа, а он — в Генеральный штаб. Новая встреча и возможность работать вместе, конечно, очень обрадовала нас обоих.