Передовым подразделениям 11-й гвардейской армии удалось ворваться в расположение врага, почти все траншеи первой позиции полосы обороны на всем участке прорыва были захвачены гвардейцами. Но дальше с ходу продвинуться не удалось. Одна за другой стали оживать артиллерийские огневые точки врага.

Сказались недостаток боеприпасов и плохая видимость. Максимум огневого воздействия пришелся на глубину всего до одного километра. Слаба была поддержка с воздуха. Несколько запоздал генерал К. Н. Галицкий с вводом в бой вторых эшелонов в частях. Командование противника, использовав тактические резервы (два полка 129-й пехотной дивизии), вскоре уплотнило свои боевые порядки в глубине обороны.

Реальный ход наступления, если сравнить его с тем, что запланировано, как правило, приносит много сюрпризов. Так, мы предполагали, что наибольшего успеха добьется 16-й гвардейский корпус генерала И. Ф. Федюнькина, в полосе которого оборона врага была, как нам казалось, менее устойчивой. На деле же получилось, что дальше всех продвинулась 84-я гвардейская стрелковая дивизия, входившая в состав 36-го гвардейского корпуса генерала П. Г. Шафранова. И это при том условии, что в полосе его действий у гитлеровцев были особенно сильные узлы сопротивления Зезюлино и Мамоново. Дело в том, что командир 84-й гвардейской генерал Г. Б. Петерс умело использовал артиллерию, следовавшую в боевых порядках стрелковых подразделений, и танки непосредственной поддержки пехоты. Несколько меньших, но тоже неплохих результатов добилась и соседняя 16-я гвардейская дивизия генерала Е. В. Рыжикова. К 16 часам 13 декабря воинам этих соединений удалось овладеть траншеями второй позиции полосы обороны, а вскоре один из полков 84-й дивизии вышел на шоссе Невель — Городок.

Оценивая значение этого успеха, я решил выяснить у командарма, нет ли у него предложений по корректировке плана дальнейших действий армии. Позвонив на КП 11-й гвардейской, мы с генералом Курасовым выяснили, что Кузьма Никитович изо всех сил «нажимает» на И. Ф. Федюнькина, соединения которого натолкнулись на яростные контратаки врага. Я спросил командарма, почему он не стремится развить успех дивизии Петерса. К. Н. Галицкий ответил, что в соответствии с планом операции в полосе действий Федюнькина предстоит вводить 1-й танковый корпус генерала В. В. Буткова, который выдвигается именно сюда. Кроме того, задачей армии, пояснил Кузьма Никитович, является наступление строго на юго-запад, а направление прорыва 84-й гвардейской обращено на запад. Я приказал командарму немедленно выдвинуться на КП Г. Б. Петерса и сосредоточить главные усилия армии в полосе, где удачно совершила прорыв 84-я гвардейская стрелковая дивизия. При этом мы потребовали от Галицкого организовать солидную артиллерийскую поддержку ввода в бой новых сил армии и на этом же направлении ввести в сражение 1-й танковый корпус.

Исполняя все полученные указания, Кузьма Никитович действовал очень оперативно и целеустремленно. Он сразу же вывел из своего резерва 83-ю гвардейскую стрелковую дивизию генерала Я. С. Воробьева, приказав ей в полдень 14 декабря вступить в бой, чтобы развивать успех наступления дивизии Петерса. 1-я гвардейская стрелковая дивизия выводилась из состава 16-го гвардейского стрелкового корпуса в резерв командарма, чтобы в последующем ввести ее в прорыв на стыке 84-й и 83-й гвардейских стрелковых дивизий.

Когда об этих мероприятиях командарма было доложено мне, я тут же одобрил их, указав Галицкому через генерала Курасова на необходимость организации хорошего взаимодействия между соединениями.

В полосе действий 4-й ударной армии отличился 2-й гвардейский корпус генерала А. П. Белобородова, и особенно 47-я Невельская дивизия полковника Г. И. Чернова. Она дерзким ударом совместно с танкистами 24-й танковой бригады не дала врагу возможности закрепиться на промежуточных рубежах и к исходу дня полностью выполнила свою задачу.

К исходу суток на участке наступления 2-го гвардейского стрелкового корпуса генерала А. П. Белобородоиа создались предпосылки для ввода в прорыв 5-го танкового корпуса генерала М. Г. Сахно и 3-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала Н. С. Осликовского. Когда об этих событиях мне поздно вечером доложил командующий 4-й ударной генерал В. И. Швецов, я, дав указания по обеспечению ввода подвижных сил в сражение, попросил его от моего имени объявить благодарность полковнику Г. И. Чернову и личному составу его дивизии за храбрость и боевое мастерство.

Успешное начало нашего наступления ошеломило противника. Вот как бывший начальник штаба 3-й немецкой танковой армии Гайдкемпер в своих воспоминаниях описывает реакцию на наш удар в стане врага:

«13 декабря Советы начали большое наступление с целью взять в клещи северное крыло нашей танковой армии. Зимнее сражение за Витебск… началось. Четыре советские стрелковые дивизии и приблизительно 45 танков нанесли удар с северо-востока по 129-й пехотной дивизии южнее оз. Езерище. Одновременно две стрелковые дивизии и до 50 танков атаковали с юго-запада 20-ю танковую дивизию на рубеже оа. Бернево, оз. Черново. Правый фланг 129-й пехотной дивизии был оттеснен на 4 км. К вечеру противник вышел на шоссе Невель — Городок, и армейское командование, стремясь восстановить положение, ввело последние резервы. На рубеже 20-й танковой дивизии русским удалось прорваться на более широком фронте на глубину до 3 км, но в результате наших контратак дальнейшее его распространение было прекращено.

На просьбу командования армии о разрешении быстрого отвода войск северного фланга армии фельдмаршал фон Буш [83] в своей телеграмме, полученной в штабе армии вечером 13 декабря, вновь подчеркнул, что подобные просьбы будут категорически отвергаться. Он указывал:

«Приказ фюрера о том, что конечной целью действий 3-й танковой армии является уничтожение врага, прорвавшегося западнее Невеля, требует от армии безусловного удержания ее вынешних позиций…». [84]