Вторжения иноземцев, значительно превосходящих в своих возможностях представителей нашего вида стали восприниматься как главная угроза…

…Во время становления Древней Греции и Рима Орден уже был похож на своё нынешнее воплощение. Век за веком он набирал силу, распадался, объединялся, разрушался своими врагами и снова восставал из пепла, как Феникс.

…В Эпоху Возрождения Орден значительно изменился. Под влиянием сильных личностей и реформаторов с некоторыми интервентами был заключён своеобразный мирный договор. Серый Пакт. Теперь им можно было находиться в нашем мире, не раскрывая присутствия и не причиняя значительного вреда людям. Цивилизованные иноземцы перестали считаться врагами. Это позволило привлечь дополнительные силы, закрыть несколько бесперспективных фронтов бесконечной войны и поставить ситуацию под полный контроль Ордена.

Это был трудный путь. Миллионы людей отдали свои жизни, чтобы президентом у нас была женщина, а не крылатое восьмирукое чудище, которому мы должны были бы приносить человеческие жертвы…

…Сейчас Орден — самая могущественная и крупная организация на планете. Его невозможно уничтожить, потому что он въелся во всё Человечество, стал его неотъемлемой частью. Иммунитетом к враждебным организмам.

Каждый посвящённый, каждый из нас — это маленький Орден и крепость на защите нашего вида. И если так случиться, что Организация перестанет существовать, любой выживший посвященный должен приложить все усилия к его возрождению…

…Стоит понимать, что для спасения человечества недостаточно просто придерживать дверь. Вы знаете, как много зла и несправедливости в мире. Это не вина иноземцев, только наша. Мы ещё слишком молоды и озлоблены. Поэтому Орден защищает человечество не только от врагов извне, но и от самого себя.

На протяжении тысячелетий Орден пытается построить справедливое и гармоничное общество для всех людей. И все модели, начиная с родоплеменного строя, потенциально могли достигнуть такого результата. Но проблема не в модели общества, а в самих людях. Наше сознание не успевает за техническим прогрессом, всё ещё подчиняясь инстинктам и оставаясь на уровне животных. В мире по-прежнему преобладают неадекватные и потерянные люди, не осознающие себя и не осознающие наличие других людей, с которыми они этот мир делят. С этим ничего не сделать — они извращают любую систему. А технических средств по-настоящему тотального контроля за каждым отдельным человеком всё ещё нет. Но мы работаем над этим. И большой вопрос — есть ли в этом необходимость?

Вид Хомо Сапиенс так же нежизнеспособен, как и его вымершие конкуренты, и, похоже, достиг предела развития физических возможностей. Это беспокоит, ведь что-то более совершенное, что будет после нас, может и не появиться. Но для нас не всё потеряно. Мы осваиваем возможности искусственной эволюции. И может быть не руками природы, а своими собственными, мы сможем развиться до такой степени, что нам уже не будет ничего угрожать…»

Стемнело. Лиам вышел на улицу и стал нарезать круги вокруг здания. Осень вступала в силу и забирала у природы тепло. Жизненный опыт не рекомендовал заводить друзей в этом учреждении. Не стоило повторять ошибку. Хотя такие истории и сближают, спустя короткое время все эти винтики займут своё положение в самых разных частях громадного механизма Организации.

С другой же стороны, профессор знал полковника и его родителей. Может, они дружили. В масштабах Вселенной эта планета была очень маленьким и тесным местом.

***

Лиам так втянулся в процесс обучения, что Рождество стало для него ударом. Занятия приостановились, студенты разъехались по домам и «Дарем» опустел. У Лиама никого не было и некуда было ехать. Айк пытался утащить его на большое семейное празднование, но так и не получил внятного согласия.

Занимать себя стало нечем. И это было отвратительно. Лиам остался наедине с собой и своими мыслями. И все они неудержимо сводились к одному знаменателю — то, что происходит с ним, не так хорошо, как героин.

В сравнении с пустыней, где он провел почти четыре года, дом был райским местом. Иные ценности, иной уровень проблем. Нет страховки у зубного, но болит зуб. Не знаешь, как оплатить кредит за учёбу. Тяжело выжить на пособие, когда тебя уволили, и ты не можешь найти работу. Сломалась машина, появилась плесень в доме, ты живешь в слишком плохом районе и нужно заплатить налоги. Деньги, деньги, деньги.

Этим людям не понять, каково искать воду в городе, где водопроводы разрушены, нет рек, и почти не бывает дождей. Когда твои дети хотят пить и могут умереть от жажды. Когда единственная работающая колонка в двух километрах от руин, которые стали твоим домом. И все подходы к ней простреливаются. И там уже гниёт несколько тел, которые опасно пытаться убрать.

Нечего есть, неоткуда брать еду. Ночи холодные и согреться можно только вжавшись друг в друга. Остается только бежать. Под пулями, боясь нарваться на растяжку, попасть в рабство, постоянно отрываясь на поиски еды и воды. Сотни километров, пока не начнутся дороги и машины. Если только кто-нибудь вообще осмелится подобрать тебя и твою семью. Плыть через океан, отдав всё, что у тебя было за билет на переполненной лодке, на которой выживают только сильнейшие. Только бы добраться туда, где есть шанс.

Лиам не мог спать. Чего-то не хватает. Больше не надо пребывать каждую секунду на пределе своих возможностей. Последний раз вечер с такими мыслями имел последствия. Одна из клиенток в баре предложила ему самый фантастический секс в его жизни. Не обманула. Заниматься любовью под дозой было чем-то невероятным. Центр удовольствия никогда не испытывал ничего сильнее и уже никогда не испытает. В жизни без наркотиков такие ощущения достигнуть невозможно. И теперь Лиам всю жизнь будет за это расплачиваться. Если сможет выстоять.