— Что за машина?

— 'Ауди' сотка третьего поколения, универсал. Такая плоская, знаете? Тёмно-зелёная. Восемьдесят третьего года, штоле. С позапрошлой зимы не на ходу – что-то серьёзное там ушаталось. Хотя, может, и починили уже, не знаю – я с ними не поддерживаю связь. Впрочем, я вообще ни с кем связи не поддерживаю.

— Это с родителями-то? А что ж так?

— Хороший вопрос. Постарел, наверное.

— Я в том смысле, что у вас всё нормально, не ругаетесь?

— Да, всё окей. Просто так сложилось. Это не важно.

Эту тему ему не хотелось развивать, и она почувствовала.

— А почему думаешь, что машину в аренду не получишь?

— Потому, что ничего об этом не знаю и заранее ожидаю отрицательный ответ, чтоб потом не огорчаться же. Могут посмотреть на руки и отказать под надуманным предлогом. Да даже если и получится, что мне с этой тачкой делать, куда ехать? Особого смысла ведь нет. Ради забавы покатался бы часок-другой ночью, но уж для такой цели лучше брать что-нибудь достойное, а это опять же деньги.

Они вышли из лесу и ступили на асфальт.

— У моей хорошей подруги, можно сказать почти что сестры, собственный 'порше' девятьсот-одиннадцатый. Она, кстати, учится в МГУ, ты видел на подходе к смотровой площадке, по левой стороне высотку – это и есть университет, сейчас уже не видно за деревьями. Думаю, она согласится, чтоб ты нас покатал, если только мы скроем, что ты давно не практиковался.

— О Дьявол! А вам... То есть лично вам, Света, не страшно было бы?

— Ммм... Нет! — с безумными глазами ответила она.

— А вот мне, самую малость, да. Но отказываться от такого вызова – не по мужски даже по моим меркам. Так что будет вам, Света, не страшно! Если добро получим, — они переглянулись и засмеялись.

«Совсем как парочка. Невероятно. Она не только видит меня в ближайшем будущем, а даже сажает за руль машины своей подруги. И не боится... Чума, одним словом, — потрясённо соображал он, — чума!»

Ни дождя, ни мороси пока не начиналось, а гром продолжал раскатываться где-то всё в том же далеке. Было тепло; справа, со стороны москвы-реки доносился свежий ветер; рыжий свет фонарей вырисовывал улицу вдаль, где далеко впереди возвышались мерцающие всевозможными разноцветными огоньками небоскрёбы. Минут пять они шли молча – ему было сложно сообразить что-нибудь, алкоголь примерно на половину выветрился, в голове было легко и свежо. И всё же, самка хомосапиенс, шедшая с ним подруку, вызывала даже не то, что смешанные чувства, а прямо ставила под сомнение реальность происходящего, уже и не заикаясь о том, что они там в лесу делали каких-нибудь сорок минут назад. Это настолько сильный, затмевающий практически всё в его жизни контент, что теперь он архивируется в самое лучшее качество и займет в памяти много-много места. Как же всё это было удивительно, забавно и необъяснимо – продолжал дивиться он, двигаясь вперед на автопилоте, и взгляд его угасал.

— Юзернейм!... Эй, Юзернейм! Ты здесь?

— Сейчас постараюсь, — он сжал её ладонь, пальцы сцепились в замочек, — о да, я здесь!

— Как давно ты уже в Москве?

— Точного ответа на этот вопрос дать не могу, ибо дни не считал... По ощущениям примерно дней пять, вряд ли меньше.

— И что тебе у нас понравилось? Я же тебя нашла почти в самом центре! Ты был на красной площади?

В ответ на первый вопрос что-то внутри него моментально сгенерировало и направило на неё нежнейший взгляд, а её глаза будто этого и ждали. Замочек стиснулся крепче.

— Нет, на красной пока не был, и только когда мы ушли со скамейки и подошли к реке, заметил, что оказался так близко. Но это ещё успеется. А понравилось мне кое-что гораздо дальше! Единственное место, кстати, которое я замышлял обязательно посетить. И вы не можете не знать, о чём я.

— Ой, у нас много всего любопытного, даже не буду угадывать... Выкладывай, интригант!

— Узнал-то я о нём только недавно, а в сети полным-полно материалов, и я смотрел, смотрел целыми вечерами – был ужасно впечатлён. Кстати, в среде людей, кто так или иначе, практическим или диванным образом, интересуются всевозможными покинутыми объектами – это место вызывает чуть-ли не брезгливое презрение, потому что широко доступно и лазают туда все желающие. Кроме того, по сути оно является недостроем, и смотреть, по мнению большинства, там не на что.

— О, ну уже понятно, о чём ты.

— Да как же тут не догадаться, ведь это единственный недострой с такой дурною славой и уникальной атмосферою. Остальные пылятся и в них действительно нечего смотреть. И тем более ощущать. На самом деле я был поражён многочисленными комментариями, которые довелось видеть в сети – просто смешно, когда такое количество проходимцев, профанов, столь большая толпа выделывается и корчит из себя сталкеров-эстетов. Много ума не надо, чтобы обозвать это место помойкой; сетовать, что там снуют школьники; и особенно снобничать, что публиковать материал о оном – моветон, «не модно» и вообще «скучно». Но это всё касается лишь русскоязычного сегмента сети и особенно известного видеохостинга, где в достатке всяких омерзительных торговцев хайлом, кто и на приведений бегает охотиться, кто якобы сутки там проводит, и так далее, и тому подобное. С их легкой подачи Ховринка стала этаким мистическим аттракционом для скучающего сетевого обывателя. Хотя и была жертвой своей славы ещё задолго до них.

— Так разве она, в самом деле, не большая ли помойка?

— Ну, если вам угодно, там действительно никто и никогда не убирался. По-моему это только дополняет картину. Помните, я говорил, что созерцать мир, как животное, без всякой лишней информации, это очень круто, но и почти недостижимо? Так вот, если я и так стараюсь в своём нынешнем существовании максимально абстрагированно видеть реальность, и здесь, в неизвестном мне городе, логично, создаётся потрясающий эффект... То в Ховринку я шел, включив сознание в прежний, никуда не пропавший режим – как русский маргинал двадцать первого века. Потому что фишка как раз в том, что оказавшись в этом месте будучи животным, сознание не поймет, в чем суть – ну, лишь длинные тёмные коридоры, мусор, дыры в полу, вообще опасно и лучше текать. Нет, нет и нет. ХЗБ это такой, позвольте каламбурчик, арт-хаус: заведение не для всех. Свиньи-то везде грязь найдут, как известно. Впрочем, кто есть свиньи, и что такое грязь?... Но не суть. Лично для меня ХЗБ – тёплая ламповая галлерея, даже хочется сказать «музей» эпохи миллениума, украшенная усилиями куражной, пьяной, отчаянной неформальной молодёжи, кто оставили там вдоволь интересных и остроумных надписей-посланий, граффити; кто истинно были очарованы этим местом и выразили это, привнесли туда что-то своё. Получилась такая своеобразная красная площадь наших потерянных поколений. Я уж не говорю о символизме – её ведь замыслили во имя пользы человеческой. Вероятно, это всё очень тонко, и надо быть в особенном состоянии души, чтобы прочувствовать? Заметить дух времени, культурный психосоциальный код, играющий среди одинокого мрака и нависшей угрозы настоящей физической опасности! Погружающий в особое настроение, восприятие... Вот я это видел, испытывал и наслаждался! Имейте в виду, это восемь этажей, и чтоб обойти одни только коридоры – около пятисот метров на каждом, значит все вместе уже примерно четыре километра, а там ведь ещё и помещения разные; и конечно же, фантастическая крыша, плюс подвалы и соседние корпуса. Я туда пробрался, как только стемнело, и ушел с утренним туманом. И ведь не хотелось уходить-то! Очень досадно, что однажды её приговорят и она станет историей – глупой, грязной, в пятнах крови, с пентаграммами и кислотными граффитями историей, а не безопасным историческим мемориалом. Да там можно было бы вместить большой музыкальный клуб, художественную галлерею, напихать фастуфуды, игровые автоматы, всевозможные тематические магазины, пейнтбол в конце-то концов! Эх...