В 1904 г. К. Бонхеффер был избран на должность профессора кафедры психиатрии в Университете Н. Бреслау, где он работал вместе с Карлом Вернике (1848–1905), видным неврологом и психиатром, известным своими исследованиями афазии [Str"ohle et al., 2008]. В 1908 г. К. Бонхеффер опубликовал первое описание и классификацию симптоматических психозов («острый экзогенный тип реакции»), что дало возможность проводить дифференциальную диагностику между экзогенными (например, острыми инфекционными или интоксикационными) и эндогенными психозами (например, шизофренией) [Bonhoefer, 2008]. В этой работе ученый впервые подчеркнул, что именно симптом нарушения сознания или изменения уровня сознания, по его мнению, характеризует экзогенные психозы, такие как делирий, и служит надежным дифференциально-диагностическим признаком для их отграничения от эндогенных психозов [Str"ohle et al., 2008]. Забегая вперед, отметим, что и по сей день делириозные и аментивные синдромы классифицируются как синдромы нарушенного сознания (попадая в ту же группу экзогенно-органических синдромов, что и оглушенность, сомноленция, сопор и кома, определяющим для которых тоже является признак изменения уровня сознания), а не как острые психотические состояния (как, например, острый параноид). Эта классификация К. Бонхеффера была новаторской для его времени. Кроме того, в своей работе он впервые четко показал, что количество различных психопатологических синдромов в психиатрии достаточно ограничено (психопатологические синдромы – например, делириозный, депрессивный, галлюцинаторно-бредовый и др.), в частности, ограничен тот набор синдромальных психопатологических реакций, с помощью которых организм отвечает на различные неблагоприятные экзогенные воздействия (инфекции, интоксикации и др.), соматические нарушения, органические повреждения мозга [Str"ohle et al., 2008]. Таким образом, К. Бонхеффер показал, что эти психопатологические синдромы являются этиологически разнородными и нозологически неспецифичными [Str"ohle et al., 2008]. Его работа заложила основы современной общей психопатологии и ее отделения от частной психопатологии. До К. Бонхеффера в психиатрии доминировал описательный, а не аналитический взгляд на психические заболевания (описывались конкретные психические расстройства, но практически не делалось попыток вычленить общие или сходные психопатологические синдромы и феномены, классифицировать и изучать их отдельно от частных случаев психопатологии, в отрыве от конкретной нозологии, т. е. практически не существовало общей психопатологии как научной дисциплины в психиатрии). Выводы К. Бонхеффера противопоставлялись утверждению Э. Крепелина о том, что психопатологические синдромы и феномены и связанные с ними психиатрические фенотипы больных нозологически специфичны и позволяют однозначно идентифицировать нозологическую природу заболевания. Таким образом, К. Бонхеффер предвосхитил современный взгляд на то, что психопатологические синдромы и феномены и связанные с ними психиатрические фенотипы могут быть этиологически, генетически, биохимически неоднородны, иметь разную природу и механизмы развития, возникать в рамках разных заболеваний, но тем не менее быть внешне феноменологически очень сходными [Str"ohle et al., 2008].

В 1912 г. К. Бонхеффер переехал в Берлин и был назначен директором отделения неврологии и психиатрии знаменитой берлинской университетской клиники «Шарите», где он проработал до 1938 г., вплоть до своего выхода на пенсию. Под его руководством работали такие ставшие в будущем знаменитостями врачи-психиатры и неврологи, как Ганс Герхард Крейцфельд, Франц Крамер, Эрвин Штраус, Артур Кронфельд, Лотар Калиновски, Макс Шеллер [Neum"arker, 2007]. В клинике «Шарите» К. Бонхеффер также занимался исследованием психопатологии морфинизма и кокаинизма и возможностей их лечения. Для описания психопатологических изменений, происходящих с человеком после вынужденного окончания трудовой карьеры и выхода на пенсию, К. Бонхеффер ввел понятие «пенсионный невроз». Он также впервые установил большое значение точного и подробного описания психопатологических синдромов и их тщательного анализа с позиций общей психопатологии для дифференциальной диагностики психических заболеваний и был первым, кто увидел и подчеркнул тесную этиологическую связь между энцефалопатией Вернике и Корсаковским психозом [Nickel, 1990]. Поскольку вскоре стало известно, что энцефалопатия Вернике вызывается дефицитом тиамина и что своевременное применение высоких его доз способно предотвратить развитие данного состояния, а уже развившееся, оно достаточно часто поддается терапевтическому воздействию тиамина, открытие К. Бонхеффером связи между энцефалопатией Вернике и Корсаковским психозом имело большое практическое значение. Именно благодаря этому открытию и последующему выявлению терапевтической и профилактической эффективности тиамина при энцефалопатии Вернике с 1920-х годов количество больных с Корсаковским психозом среди пациентов психиатрических клиник значительно снизилось. К несомненным научным заслугам К. Бонхеффера относятся также первое описание хореических и атетозных движений при ревматической хорее (названных им Bindearm-хореей, что в переводе означает «хорея с приведением рук к туловищу»), введение понятия органического, или симптоматического, психоза и первое подробное описание его клинической картины [Neum"arker, 2007].

Однако К. Бонхеффер при этом был и весьма противоречивой фигурой в истории психиатрии. Так, он стал активным членом НСДАП и еще в 1920 г., когда она только была основана, участвовал в разработке той части ее программы, где говорилось о необходимости принудительной стерилизации психически больных, а также гомосексуалов и лесбиянок (которые, напомним, в то время также считались психически больными), и в принятии соответствующих решений. Кроме того, К. Бонхеффер преподавал в университете курс по «научной» принудительной стерилизации, который включал информацию о том, какие психические заболевания, по его мнению и указанию НСДАП, подлежат такой «терапии» и каковы критерии их отнесения к данному перечню [Gerrens, 1996]. Справедливости ради следует отметить, что идея о гуманном отношении к психически больным и их правах в то время вовсе не была общепринятой в психиатрии даже в странах, не пораженных нацизмом, и эксперименты с принудительной стерилизацией, соответствующие законы и практика или хотя бы нетабуированное обсуждение подобных идей в те годы имели место и в Швеции, и в Канаде, и в США, и во многих других государствах [Dowbiggin, 1997].

Следует также отметить, что К. Бонхеффер относился к идее принудительной стерилизации психически больных (которую в основном поддерживал) как серьезный ученый, а не как идеологический активист. В частности, поддерживая саму идею, он, тем не менее, указывал, что евгенический подход к данной проблеме не может быть успешным и не в состоянии избавить немецкую нацию от психически больных в следующих поколениях, поскольку только люди с явными признаками заболевания могут быть выявлены и принудительно стерилизованы, в то время как носители наследственных факторов болезни, скрытых (латентных, бессимптомных) или легких (малосимптомных, стертых) ее форм останутся вне сферы действия программы стерилизации, и их гены в следующих поколениях могут снова привести к появлению тяжелобольных людей, а способов своевременного выявления таких бессимптомных носителей не имеется [Helmchen, 2015]. Кроме того, К. Бонхеффер считал, что принудительной стерилизации в любом случае должны подлежать только лица с тяжелыми, но не с легкими или умеренными формами заболевания, т. е. исповедовал ограничительный подход к данному вопросу. Это отразилось и на его практической деятельности в качестве консультанта суда по принудительной стерилизации психически больных. Имеющиеся документы показывают, что в тех случаях, когда К. Бонхеффер принимал непосредственное участие в его заседаниях в качестве консультанта (а он был им в период с 1934 по 1941 г.), из 126 случаев, когда на рассмотрение выносился вопрос о целесообразности принудительной стерилизации конкретного больного, он дал положительное (в пользу стерилизации) экспертное заключение в 57 (45,2 %) случаях [Gerrens, 1996]. Сравнивая этот показатель со статистикой других «экспертов по стерилизации», мы можем увидеть, что К. Бонхеффер был далеко не самым жестокосердным среди них, так как средний показатель частоты вынесения положительных заключений в немецких судах в период с 1934 по 1936 г., когда в основном и проходила массовая принудительная стерилизация, был гораздо выше – 88,8 % [Gerrens, 1996].

В Германии и до прихода НСДАП к власти антисемитизм на бытовом и корпоративном уровне был весьма широко распространен, а в период правления национал-социалистов стал частью официальной государственной политики. Между тем в отделении неврологии и психиатрии университетской клиники «Шарите», которым К. Бонхеффер руководил, под его началом работали около 30 врачей-евреев [Gerrens, 2001]. В 1933 г., когда началось массовое преследование евреев в Германии (сначала увольнения, запреты на занятие определенными профессиями и определенных должностей, лишение ученых степеней, затем лишение гражданства, закон об обязанности носить желтую «звезду Давида» на груди и спине и в конце концов помещение в концлагерь), многие из его учеников и помощников попали под эти репрессии [Gerrens, 2001]. Интересно отметить, что, хотя К. Бонхеффер сам был членом НСДАП и активным сторонником нацистского режима, он, тем не менее, как мог, старался защитить своих сотрудников-евреев. Однако, несмотря на эту поддержку и защиту, в конце концов все врачи-евреи, работавшие под его началом, были уволены, лишены нацистским режимом ученых степеней и званий и вынуждены эмигрировать, чтобы спастись от дальнейших преследований [Gerrens, 2001]. Всем им К. Бонхеффер дал положительные рекомендации, которые помогли им найти работу в других странах. Многие его ученики-евреи впоследствии говорили, что вмешательство К. Бонхеффера «спасло жизнь им и их семьям» [Gerrens, 2001].

Известно, что, как позже чистосердечно признавался сам К. Бонхеффер, он не занял решительную позицию против политики нацификации немецких университетов, начатой вскоре после прихода к власти нацистской партии (согласно этой политике сначала весь руководящий состав университетов вплоть до заведующих кафедрами, а затем постепенно и профессорско-преподавательский состав заменялись членами НСДАП вне зависимости от их научных заслуг и того, кто занимал эти должности до них; неблагонадежные преподаватели, в первую очередь евреи, увольнялись, «патриотизировались» программы преподавания и др.) [Lifton, 1988]. В этой связи неудивительно, что в полном соответствии с объявленной нацистами программой «нацификации» вузов после выхода К. Бонхеффера на пенсию в 1938 г. его место заведующего отделением неврологии и психиатрии в университетской клинике «Шарите» и заведующего кафедрой психиатрии и неврологии в Берлинском университете занял еще более активный нацист Максимилиан де Кринис (1889–1945). Это произошло вопреки воле декана, ученого совета медицинского факультета Берлинского университета и руководства клиники «Шарите» и вопреки мнению самого К. Бонхеффера, который считал М. де Криниса «выскочкой», поднявшимся благодаря своей политической активности, а не научным или клиническим способностям [Str"ohle et al., 2008]. М. де Кринис был не только членом НСДАП, но и участником элитной штурмовой группы, предназначенной для защиты нацистского режима и карательных операций, так называемой СС («Schutzstafel», в переводе – «Эшелон защиты»). Позже СС, НСДАП и гестапо были признаны Нюрнбергским трибуналом преступными организациями (т. е. немец, состоявший в СС, в руководстве НСДАП или работавший в гестапо, считается нацистским преступником по факту принадлежности к этим карательным организациям независимо от наличия доказанных фактов его личного участия в военных преступлениях нацизма; это, однако, не распространяется на солдат вермахта и рядовых членов НСДАП, преступность которых устанавливается индивидуально) [Str"ohle et al., 2008]. После 1945 г.

К. Бонхеффер раскаялся в своих прежних нацистских взглядах и активно участвовал в послевоенной организации психиатрии в Западном Берлине [Str"ohle et al., 2008]. В 1948 г. он стал почетным членом АПА [Str"ohle et al., 2008]. Его лекции не отличались блеском (он не был хорошим оратором), однако всегда были тщательно подготовлены, содержательны и качественны [Meyer, 2000]. Он был очень плодовитым ученым и опубликовал 166 печатных работ [Meyer, 2000]. После своего отречения от нацизма К. Бонхеффер политически позиционировал себя как правого либерала, называя себя ученым с «христианско-демократическим мировоззрением» [Neum"arker, 1990], и действительно выступал с либеральных политических позиций [Gerrens, 1996].

Участие К. Бонхеффера в разработке и практическом внедрении программы принудительной стерилизации психически больных и его борьба в защиту своих еврейских коллег и учеников от репрессий до сих пор являются предметом острых этических и политических дискуссий в Германии, приводя к противоречивым оценкам его личности. Действительно, эти два направления находятся на противоположных полюсах, характеризующих его деятельность в период нацистского режима [Gerrens, 2001]. Важно, однако, другое. Введенные К. Бонхеффером в научный оборот идеи, термины и понятия (например, отделение симптоматических, органических и экзогенных психозов от эндогенных по клиническим признакам – на основании синдромального психопатологического анализа или идея об этиологической неоднородности и определенной нозологической неспецифичности ряда психопатологических синдромов, да и сам предмет общей психопатологии) сохранили свое значение до сих пор. Идеи К. Бонхеффера в их современном, несколько измененном виде отражены и в системах классификации психических болезней, таких как МКБ-10 или DSM – IV, которые тоже основаны на синдромальном, а не на нозологическом принципе и тоже отделяют экзогенные, симптоматические и органические психические заболевания от эндогенных, правда, используют при этом вместо терминов «синдром Бонхеффера» или «тип реакции Бонхеффера» более современные термины [Str"ohle et al., 2008]. Как и его сын, теолог и антифашист Дитрих Бонхеффер, К. Бонхеффер категорически отвергал идею эвтаназии в германской медицине, в том числе эвтаназию психически больных, продвигавшуюся нацистами. По религиозным убеждениям, будучи христианином, он также отвергал предложения о добровольной эвтаназии для неизлечимых больных (например, с онкологическими заболеваниями), неоднократно выдвигавшуюся позже, уже в демократической ФРГ [Neum"arker, 2007].