Майор качал головой, шепча под нос что-то неразборчивое. На улице середина октября, температура едва дотягивала до плюс пятнадцати, а он вышел наружу, чувствуя удушье после услышанного приказа. Видя нехарактерное для командира поведение, Джон Хейтен покинул тренировочную площадку. Задача санитара— поддерживать здоровье всего состава.

— Сэр, с вами все в порядке?

Хейтен подошел к майору, но тот ушел в свои мысли.

— Майор, сэр, с вами все в порядке?

— Это все неправильно… Так нельзя.

— Сэр?

— Хейтен? Да, ты был одним из первых. Скажи, ты замечал за собой нехарактерное для тебя поведение? Поступки, которые бы ты раньше никогда не совершил, старый ты, до лечения?

— Не припомню. Санитаров учат быть оптимистами и в то же время циниками на поле боя. Нам сложно сказать наверняка. Может, стал добрее или более открытым для мира. Но посмотрите вокруг, сэр! Я хожу на своих ногах, занимаюсь работой, которой живу, в компании людей, которые верят…

Тут Хейтен изменился в лице, и майор это заметил.

— Проняло?

— До дрожи. Что за чертовщина, сэр?

— Наш наниматель назвал это идейным заражением. Сиятельный, делая из человека агента, передает ему Очко сущности, тем самым заражая своим мировоззрением. Желание помочь стольким, скольким сможешь. Чертовщина какая-то. Но он сам не знал, что, инициируя из нас агентов, делает нас… такими. Это неправильно. Так нельзя. Парням не нужно говорить. Генри нашел способ разом нейтрализовать эффект идейного заражения. Я уже попросил Сиятельного встретиться с ним.

Хейтен вопросительно посмотрел на Лукаса.

— Джон, не смотри на меня так. Генри я сказал то же самое. Если он поднимет на Сиятельного руку, я сам посажу его обратно в инвалидное кресло.

Когда медик вернулся на тренировочный плац, майор снова начал говорить сам с собой.

— Это неправильно. Вся эта ситуация до конца неправильна.

Было в разговоре что-то, не укладывавшееся в общую картину. Нечто крайне странное и неприятное. Лукас чувствовал это, но не мог понять, что именно привлекло его внимание.

***

# 31-е сутки после Точки Ноль / Спустя 108 дней после событий на стадионе «Гнездо»

Сухое хранилище Юкка Маунтин, рабочий цех.

Добро можно делать по-разному. Когда у меня начали скапливаться избытки Очков сущности, я начал ставить дополнительные расщепители и модификации на них. Подумал, что если просто переработаю все доступное мне отработанное ядерное топливо, тоже сделаю добро, даже если буду потом продавать картриджи. У переполненных мокрых хранилищ появится возможность разгрузить свои бассейны, снизив риск возникновения экологической катастрофы.

Под это дело я активировал десять агентов, заранее предупредив, что работать придется в очень изолированном месте за хорошую плату. Когда речь зашла о том, что мы будем перерабатывать отходы ядерной промышленности, сокращая срок их утилизации на более чем пятьдесят лет, лица агентов стали куда более оптимистичными. Раздал по костюму с защитой от радиации, ручные гравиподъемники и объяснил на пальцах, как работать с расщепителем. Показал на счетчике Гейгера, что их жизни ничего не угрожает. И что результаты нашей работы сами по себе безвредны.

Тридцать огромных расщепителей за пять дней работы при помощи десяти людей сделали то, на что я не смел надеяться до начала работы. Мы переработали 23 000 тонн металла, зачистив весь первый ярус хранилища Юкка Маунтин. Я несколько раз летал по горам, пряча в тайниках скопившиеся картриджи. Не на продажу, а на хранение. Если все это раздать по заказам, мне от количества Очков сущности на балансе станет смертельно плохо. Даже сейчас жар такой, что работники дольше часа не могли находиться со мной в одном помещении.

На шестой день пришло сообщение от Лукаса Пейджа. Он просил встретиться с Генри в его резиденции в Сиэтле. Был какой-то очень важный разговор, касающийся мирного добровольного сотрудничества с объединением Дайс (Игральные кости). Эти парни готовы были взять на себя вопрос массового лечения всех желающих на тех же условиях, на которых сам Генри больше не мог. Он выступал посредником в переговорах между нами. Со стороны объединения Дайс прибудут пять человек.

Вернув работников в город, сам слетал в пригород, где можно спрятать аэрокар и поесть в придорожном кафе. Заказал яичницу с беконом, тосты и чай, отказавшись от той дряни, что тут называют кофе.