Сидел, никого не трогал. Смотрел на фотку, присланную родителями. На ней моя мама вместе с мамой Ричарда около церкви раздавали испеченные сладости. На обеих фартуки с эмблемой пекарни недалеко от Монастыря Ангелов. У взрослых контакт потихоньку налаживался.

За барную стойку кафе присела парочка странных мужчин. Один полуголый, весь в наколках, с загаром уличного механика, не знавшего, что такое верхняя одежда. Волосы на голове по бокам коротко подстрижены, по центру — распавшийся ирокез грязных сальных волос. Его… э-э-э, собеседник выглядел неряшливым, длинноволосым, толстым хиппи, одетым в хендмейд от бабушки, пережившей семидесятые. Оба смотрели телевизор над барной стойкой, говоря какую-то белиберду.

— На какой он стадии? Сначала шок и отрицание. Воистину человек удивителен! Смотри, как хитро быстро он адаптировался к шоковому состоянию, сделав его частью своего поведения.

Матч-поинт! Они смотрели трансляцию бейсбола. Высшая лига, четверть финал. Хиппи кивнул.

— Дело не в стадии, а в отказе от самого отрицания. Жить в шоке, чтобы преодолеть шок. Это часть его натуры, привитая с детства.

Питчер бросил, и бэттер сделал хоум-ран. Раннеры отправились на пробежку.

— Ого! Он принял на себя всю возможную вину, полностью отказавшись от злости, обратив ее эффект в сожаления. Подавил саморазрушение, превратил эффект противодействия в силу, движущую его вперед.

Защитник бежал на вторую базу, совершил бросок мяча кэтчеру, и им удалось удержать ситуацию под контролем. Хиппи молчал. Грязный ирокез оторвал взгляд от экрана.

— Изящное решение! Он принял стадию торга, уйдя в нее с головой. Как бы говоря, «если я буду делать так, то обрету прощение». Вместо депрессии — приступ трудоголизма, граничащий с саморазрушением. Отказ от себя в пользу других.

— Согласен. Перешагивает пропасть, будто ее и не было.

На экране команды защитников и нападающих поменялись местами. Теперь мяч бросали те, кто до этого отбивал. Девятый ининг, финал игры и шанс пробиться в полуфинал. У всех, кто смотрел телевизор, нервы натянуты до предела. Я же глядел на странную парочку и понимал, что они говорят совсем не об игре.

Ирокез молчал, хиппи чего-то ждал, глядя не моргая на экран. А я так и застыл с тостом у рта. И? К чему все это было?

— Принятие? — Хиппи.

— Скорее принятие или смерть.

— Шок и отрицание, злость и вина, торг, депрессия и, наконец, принятие.

— Или смерть.

Я не выдержал и подошел.

— Извините?

— ИЗВИНЯЕМ. — Хором ответили все, кто был в кафе, разом уставившись на меня.

Страшно. В возникшей тишине бубнил телевизор, летала муха над столиком, и десятки людей молча смотрели на меня с застывшим на лице выражением ярости и злости. Неизвестное? Бежать! Я рванул к двери, буквально снеся ее плечом. Несколько человек снаружи смотрели на меня точно так же как и те, кто был внутри.

Я на всех парах помчался к аэрокару. Прямо на бегу дал команду открыть задний люк, запрыгнул в него и сразу закрыл. Десяток людей, стоящих около кафе, все с тем же выражением ярости и злости смотрели мне вслед. Это что вообще за хрень?! Что сейчас произошло?

Руки тряслись от избытка адреналина. Давно мне не было так страшно. Взлетел, включил невидимость и стал наблюдать за кафе. Люди еще несколько минут смотрели на место, где я исчез из поля видимости, после чего разошлись по своим делам. На моих глазах мужчина, стоящий снаружи около машины, застыл в одной позе. Затем второй и третий. Когда все разошлись по своим местам, жизнь будто вновь вошла в привычную колею. Люди двигались как люди, а не насекомые, управляемые коллективным разумом. Не знаю, что это было, но я теперь без брони и станера на улицу выходить не буду. Это не один человек, а целая толпа с непонятными намерениями.

Вернулся к себе на базу. Сегодня была запланирована встреча с Генри. Оделся так же, как при первом посещении Саманты, теперь уже Армстронг. Два силовых поля, восемь дронов, скрытая броня и стелс-костюм. В качестве крайней меры защиты — две сплит-системы пульсаров. Пульсар-фокус и пульсар-область.

Подлетая к дому Генри, сделал круг, проверяя окрестности на предмет возможной засады. Руки все еще тряслись после странной встречи. Это не было нормально! Люди так не двигаются! Синхронно, спланированно, словно ими всеми управляло одно существо. Страшно до жути. Так, сейчас не до этого. Надо собрать мысли в кучу. Радар — никого. Вообще никого! Будь ловушка простой, я бы сразу смог их заметить или как минимум выманить. Аэрокар — это не часы. Его можно спрятать от глаз, но не от простого дрона-разведчика.

Зависнув над крышей, прислушался к собственным ощущениям. Их в доме и впрямь пятеро. Причем само это присутствие я почувствовал уже давно. Как необычно?! Эти CARD-пользователи отличаются от всех встреченных мной ранее.

Только сейчас понял, что тех людей в кафе я никак по-особому не чувствовал. Но это точно не были обычные люди. Что там вообще произошло?!

***

# 31-е сутки после Точки Ноль. То же время / Спустя 108 дней после событий на стадионе «Гнездо»

Город Сиэтл, штат Вашингтон. Резиденция Генри Элдриджа

Когда назначенное время наступило, Сиятельный не появился. Обстановка в кабинете не располагала к расслабленному общению. Пять вооруженных представителей «Храма Душ» хранили молчание, будто именно такого развития событий и ожидали. Генри начал нервничать даже больше, чем за все последние две недели вместе взятые. Ставки так высоки, что его смерть не была бы чем-то удивительным, пожелай Сиятельный неожиданно прервать общение. Однако гости начали вести себя странно. С разницей в несколько секунд они все повернули головы в одну сторону, будто смотрели куда-то вдаль сквозь стены. Потом стали водить взглядом по комнате, делая это синхронно, словно видели то, чего не видел сам Генри. Он огляделся и не заметил ничего необычного.