— Никит, — осторожно дотронувшись до его локтя, попробовала объяснить свою позицию. — Пойми меня, пожалуйста. Она меня воспитала и вырастила, я не могу так просто всё бросить. Я доверяю вам с Аней, но хочу хотя бы попробовать всё исправить.

— Мне казалось, что повзрослела, — покачав головой, парень со вздохом приобнял меня за плечи. — Но ты до сих пор осталась все той же глупой, наивной принцессой из башни. Речь идет о деньгах, Золотко. И деньгах немалых. Неужели ты думаешь, что она даст тебе полную свободу?

— Я… мне не хочется верить, что деньги для нее важнее счастья единственной внучки, — с трудом призналась, машинально вырисовывая пальцем узоры на его груди. И, не выдержав, тут же обвила руками его шею, трусливо пряча нос на крепком мужском плече. — Не хочу верить. Мне нужно самой в этом убедиться, понимаешь? Я все еще надеюсь, что смогу наладить с ней родственные отношения, а не товарно-денежные. Что-то человеческое в ней должно остаться, верно?

— В прошлый раз тебе стоило получше расспросить Рыж о ее отношениях с отцом и чем это едва не закончилось.

— Подслушивал? — ахнула я.

— Немного, — ухмыльнулся Аверин в своей обычной, непередаваемой манере. — Сравнение с всадником апокалипсиса мне понравилось.

— Да ну тебя, — рассердившись, ткнула его кулаком в живот, зная наверняка, что его пресс я не пробью при всем своем желании. И взялась за ручку двери. — Ладно, мне действительно пора. Спасибо, что довез и…

И выйти мне не дали. Оборвали на полуслове, дернули за руку, возвращая обратно и, обхватив лицо ладонями, поцеловали. И я совершенно потерялась во времени, растворившись во внезапно нахлынувших чувствах, совершенно забыв прежних намерениях уйти как можно скорее.

Прощаться не хотелось, но и остановиться не было никаких сил. От его горячих губ я потихоньку сходила с ума…

— Пообещай мне, — закончив поцелуй, попросил Никита, серьезно всматриваясь в мои глаза. — Если что-то пойдет не так, ты позвонишь мне. Сразу. И я тебя заберу.

— Обещаю, — кивнула так же серьезно, обнимая в последний раз. — Мне пора.

Уходить было очень тяжело. Стоило только покинуть теплый салон, как под куртку тут же забрался промозглый ветер, пробирающий до костей. К счастью, дождь уже закончился, но многочисленные лужи пришлось обходить кругами. Идти уверенно, спокойно и не оглядываясь назад, оказалось для меня почти испытанием. И лишь только оказавшись за углом, вне зоны видимости, я прислонилась спиной к забору соседнего дома, переводя дыхание.

Мне требовалось немного времени, чтобы собраться с духом. Пришлось даже закусить губу, сдерживая набегающие на глаза слезы — в душе поселилось ощущение неправильности происходящего. Но я, глубоко вздохнув, все-таки взяла себя в руки и, нашарив в кармашке сумки ключи, направилась в сторону особняка.

Я была очень рада, что Никита не стал меня отговаривать. Если б он вдруг начал признаваться в любви, стал уговаривать жить с ним, давил или ставил перед выбором… моя реакция была бы совершенно противоположной. При таком развитии событий я бы сбежала, как черт от ладана — ну, не бывает при настоящих чувствах столь эгоистичных желаний. И, если парень, у которого я искала поддержки, вдруг выставил мне условия вроде «или она или я»…

Чем бы он тогда отличался от моей бабушки?

Слабые, хоть и отчетливые чувства к Никите теперь трепыхались в груди ярким, пылающим огоньком, согревающим изнутри. Он уважал мой выбор, значит, он уважал меня. И позволил мне самой решать свою судьбу, давая понять, что поможет в любом случае.

Еще не настоящие крепкие чувства, но… о чем-то это говорит, верно?

Приободрившись таким образом, я вошла на территорию особняка, но невольно замерла сразу за воротами. На нашей территории, во дворе, стоял огромный белый внедорожник, не запачканный грязью дорог даже не половину из-за своей высоты. Машина показалась смутно знакомой, но марку по значку на капоте я так сразу различить не смогла, а номерной знак так и вовсе никогда не видела раньше — на номера у меня хорошая память.

Сердце тревожно екнуло в груди. Предательскую мысль, что внутри дома меня ждет тот самый жених, вызывала неприязнь, но отступать теперь, когда я попала под зоркое око камер наружного наблюдения, было бы глупо.

Пришлось войти… И шокироваться еще больше: спешившую через холл мне навстречу горничную я видела впервые!

— Здравствуйте, Кристина Михайловна, — предельно вежливо улыбнулась женщина, ловко, быстро и ненавязчиво забирая сумку из моих рук. — Эмма Леонидовна ожидает вас в своем кабинете.

— Угум, — растерявшись, не совсем вежливо ответила, медленно стягивая куртку с плеч. И настороженно спросила, отдавая ее. — Вы новенькая? А Мария где?

— Прошу прощения, но местонахождение вашей бывшей горничной мне неизвестно, — сверкнув профессиональной, белозубой улыбкой, ответила та и, шагнув назад, указала в сторону первого этажа. — Прошу вас, следуйте за мной.

То есть как бывшей?!

Сапоги я уже стягивала быстро, впервые бросив их как попало, прямо у порога, нисколько не заботясь об их внешнем виде. И, нахмурившись, направилась прямо по коридору, почти сразу обогнав своеобразный конвой. Услышанное мне не понравилось от слова «абсолютно»…