Воодушевление, начавшее гулять по телу после такого вдохновенного начала, слегка поутихло. Если не сказать, что сошло на нет, сменившись уже привычным желанием огреть ближнего своего. За всё, так сказать, хорошее. Правда, вставать было лень, и поэтому я только пяткой лягнула его по колену. И ляпнула, с деланным любопытством разглядывая чью-то наглую, бесстыжую конечность, крепко обнимающую меня за талию:

— Я стесняюсь спросить… А не то что?

— А не то найду занятие поинтереснее. И будем мы завтра довольные, но не выспавшиеся и к миру не справедливые… — тихо фыркнув, Ярмолин поцеловал меня в обнажённое плечо и шикнул. — Спи.

— Яволь, майн либен фюрер…

— Спи!

— Да сплю я, сплю…

Повернувшись, я нагло закинула ноги и руки на лежащего рядом мужчину и уткнулась носом в его плечо. Вырубившись буквально за пару секунд, сонно улыбаясь в ответ на невесомое прикосновение губ к затылку. Клятвенно пообещав себе завтра, вот обязательно, рассказать ему всё как есть…

И кто бы сомневался, что наступившим внезапно ранним утром и стремительным подъёмом с воплем «Атас, проспали!» я совершенно забыла обо всём. В том числе и о собственном обещании. Даже не представляя, во что выльется мне эта самая забывчивость.

Бытует такое мнение, что если встать не с той ноги, весь день будет наперекосяк.

Судя по ощущениям, Лектор всё больше склонялся к мнению, что не стой ноги, он встаёт уже недели две подряд. Не с той ноги, не с той кровати, не в той квартире…

И не в той жизни, определённо.

— Очешуенный день, — глубокомысленно выдал Ярмолин, засунув руки в карманы пальто. На языке у него, конечно, вертелись выражение поинтереснее. Но присутствие рядом дам, пусть и совершенно ему незнакомых, несколько дисциплинировало.

Впрочем, не мешая лелеять желание убивать, давно и прочего поселившееся в душе и обдумывать на досуге план по устранению следов потенциального преступления. Ну а что? Профессия и знакомства позволяли надеяться, что правосудие его благополучно не найдет. А если и не найдёт…

Что ж, Граф Монте-Кристо всегда ему импонировал.

— Брательник, а ты какого хвостатого лобс… Ух ё, — Лерка, выпавшая из железных объятий только что подъехавшего такси, застыла напротив собственного братца и сделала то, на что тому не хватило силы воли. Перекрестилась. От души. И констатировала очевидный факт, задумчиво почесав бровь. — И кого мы будем копать-хоронить? За такое… Высочайшее произведение чьего-то, прости и упокой их душу, Господи, рукожопства?

Лектор на это только хмыкнул, сам не заметив, как смял в руке так и не зажжённую сигарету. За свою насыщенную жизнь, он успел пройтись по любимым мозолям многих, ещё большим потоптаться по нежно лелеемым комплексам и фобиям. Что уж там, он умел и любил методично, с сдаистским таким удовольствием разбирать на составляющее чужие души и умы, так что врагов и «доброжелателей» хватало с лихвой. И блондин бы обязательно составил бы целый список желающих так ему нагадить, если бы не одно «но».

Красивое такое. Светловолосое. Счастливо улыбающееся ему с камер видеонаблюдения. Наблюдающее, как его любимый байк медленно, но верно превращают в груду металлолома. Очень дорогую груду металлолома, заботливо политую обычной масляной краской ядовито-красного цвета. Вот же…

Сука. Самая натуральная, во всей своей красе, млять. И безмозглая. Если действительно верит, что он это спустит с рук. Ну-ну.

— Ау, Юпитер! — Лерка, успевшая обогнуть то, что когда-то было красавцем Харлеем, подпрыгнула и попахала рукой перед лицом мужчины. И ткнула его кулаком в плечо. — Чьих кривых рук дело? Кого надо распять на кресте за такое святотатство? Кому…

— Лерка, — не сказал, обронил. А сестрица, успевшая выучить «от» и «до» все интонации собственного родственника тут же заткнулась. Тяжело так, печально вздохнув, глядя на павший в неравной борьбе с женской стервозностью мотоцикл.

Ярмолин туда даже смотреть не хотел. Сразу появлялось желание изъять у одного хорошего знакомого биту, джип и проветриться до ближайшей лесополосы. И плевать, что он был самым ярым приверженцем принципа «баб не бить». И чхать, что за попытку ударить его Сплюшку, он с превеликим бы удовольствием обеспечил старшему Снегирёву визит к травматологу. В лучшем случае.

Криво усмехнувшись, Лектор вытащил новую сигарету и прикурил. Для мадам Морозовой он сделал бы исключением. Огромное и очень душевное исключение.

— Лё-ё-ёх, а его это… Можно починить, а? — наконец, снова подала голос Лерка, подёргав его за руку. — Ну Лё-ё-ёх…

— Не знаю, — выдохнув дым, Алексей потёр переносицу, пытаясь последовать собственному же совету и взять себя в руки. Получалось откровенно хреново. Настроение, и так не блиставшее особой радужностью, медленно, но верно катилось к отметке «откровенно паршивое». А ещё ведь надо в чёртову «Мяту» заехать, будь она не ладна.

Вместе со своими акциями, предложениями и поставщиками.