Говорят, проблемы не ходят поодиночке. Говорят, перед самой настоящей бурей всегда наступает затишье. Говорят, что без доверия любые отношения обречены на провал. Говорят…

Врезав сжатым кулаком по плитке, я всхлипнула от прошившей руку боли, опалившей костяшки и застывшие в накатывающей апатии нервные окончания. Сейчас, сидя в собственной ванной, закрывшись и отгородившись от всего этого чёртова мира, я была готова подписаться под каждым этим словом. Вот только…

Вот только.

— Нат… — тихо поскрёбся в дверь Данька. — Ната, ну пожалуйста…

Съехав вниз по стенке, я затащила Хана на колени и прижала к себе крепче. Пытаясь, хоть так избавиться от холодного, липкого страха и горькой вины, раздирающих мою душу на части. Пробирающих до костей, сжимающих в железных тисках безысходности. Потому что всё это — моих рук дело. Потому что всё это я…

Разрушила сама?

Грёбанное выступление в «Мяте». Чёртово не желание рассказывать о собственных хобби единственному, кому стоило об этом сказать. Треклятая толпа, разогретая алкоголем, танцем и музыкой. Прикусив нижнюю губу до боли, зажмурившись до цветных кругов перед глазами, я приложилась затылком об стену. Нас откровенно несло на волнах эйфории, этой эмоциональной отдачи зала и мы не замечали ничего и никого вокруг. Мы отдавали себя полностью и без остатка, за светом софитов и прожекторов не видя, как беснуется толпа. Забыв обо всём и сразу.

О времени, о месте, о том, что там, за пределом сцены, есть другие люди, другая жизнь. И только когда последние аккорды взметнулись вверх, ставя точку в страстном, откровенном танце, софиты сверкнули, очертив круг по залу клуба. Захватив второй этаж и небольшой балкон рядом с кабинетом директора. Высветив, всего на пару секунд, но одно единственное лицо.

Слишком знакомое мне лицо. Застывшее маской недоверия, страха и безразличия. Исчезнувшее быстрее, чем я смогла хоть что-то сообразить.

Хрипло хохотнула, закрыв глаза ладонью. Чувствуя горький, металлический привкус на языке. Неосознанно скользнув языком по прокушенной губе и вновь вцепившись в неё зубами.

Я не помню, что выпалила партнёру, пытавшемуся не дать мне спуститься со сцены. Я не помню, как отмахнулась от Ви, попробовавшей меня остановить. Я не помню, как врезала одному из слишком настойчивых посетителей промеж ног, отработанным ударом отправив его полежать к ближайшему столику. Всё, что в этот момент меня интересовало, так это как можно быстрее оказаться за пределами клуба, на парковке. Догнать, остановить, объяснить. Вот только…

Вот только.

Трек сменился в очередной раз. И пальцы невольно отстукивали ритм песни «Warriors» группы Imagine Dragons. Мне не хватило пары минут. Всего лишь. И вывалившись из душного клуба, я смогла лишь бессильно проводить взглядом уезжающий старый опель. Вздрогнув, от хлопка закрывшейся двери, отрезавшей меня от бурлящей, шумной толпы. От всеобщего ликования, ощущения вечного праздника и счастья.

Оставляя один на один с первыми, заползающими под кожу страхами и сомнениями. Пустившими робкие, гибкие корни в душе и сжавшими сердце.

Это потом я буду судорожно набирать его номер раз за разом. Спотыкаясь о безответные гудки и глухой голос автоотвечика. Это потом будет бессонная ночь, универ и холодная стена отчуждения между нами. Одно единственное сообщение, «Поговорим потом», и снова бесконечная эфирная тишина. Пока вместо гудков, я не услышала опостылевшую фразу.

Фразу, въевшуюся в память раскалённым клеймом. Оседающую горечью где-то глубоко внутри.

Потёрла переносицу, чувствуя, как губы растягивает неуместная, диковатая усмешка. Я терпела. Я честно ждала, понимая, что виновата и что нужно время, чтобы понять и принять. Просто осознать, в конце-то концов. И всё равно сорвалась сегодня. Слушай до тошноты привычный ответ в трубке, чувствуя, как истлевают остатки силы воли, на которых я держалась всё это время. Чувствуя, как нет больше ни сил, ни терпения…

Ничего. Вот тогда-то я и смела всё со стола. Кружки, вазу, тарелки, книги. И не глядя на застывших посреди коридора братьев, медленно скрылась в ванной. Прячась от всего и сразу. Так по-детски и так жалко. От себя-то спрятаться всё равно не получится, как бы этого не хотелось.

Сколько я так просидела — не знаю. Менялись треки, менялись исполнители. Русский рок мешался с альтернативой, фолком и зарубежными исполнителями. Какой-то частью сознания я понимала, что сидеть здесь вечность не получится. Не было ни сил, ни желания вставать, что-то делать, куда-то идти. Отчаянно хотелось притвориться, что ничего не было, что всё как и прежде — хорошо. Но…

С трудом поднявшись с пола, я стряхнула в раковину осколки от телефона, местами покрытые каплями моей крови. Уставилась в зеркало, мельком подмечая впалые щеки и круги под глазами. И подавив желание врезать по собственному отражению многострадальным кулаком, медленно вышла из ванной. Пропустив вперёд нерешительно топтавшегося у двери щенка.

После небольшой, тесной комнаты, наполненной звуками музыки, тишина, царившая в квартире, оглушала. Давила на плечи неподъёмным грузом и заставляла нервно теребить руками нижний край многострадальной футболки. Передёрнув плечами, я медленно прошаркала по квартире, без особого удивления отметив, что здесь никого нет. А комнаты, так странно и удивительно, сияют чистотой и порядком. Даже носки все подобрали и цветы полили…