– Тут также необходимо принять во внимание, – отчеканил старик в чеховском пенсне, – что большего зла, чем они себе нажили, человек даже в сердцах пожелать врагу не в состоянии. Поверьте мне как бывшему доктору бывшего Четвертого управления. Они там все душевнобольные или как минимум психопаты. Без наркотиков и лошадиной дозы алкоголя не могут заснуть. Ночные клубы, заседания, непрекращающиеся застолья, лишь бы не оставаться наедине с собой. Потому что в одиночестве к ним сразу такие демоны лезут, по сравнению с которыми твои, Вера Андреевна, черти – дети малые. Злой человек, он в сердцах пожелать может врагу увечья, ну, может, лютой смерти.

– Мой Сергей Спиридонович как-то в сердцах пожелал недругу соседа с перфоратором, – вернулась к поминанию хозяйка.

– А эти господа в таком аду живут, – не сбился с темы старичок, – что самая лютая смерть за избавление.

Остальные участники поминок доктора не поддерживали и смотрели пустыми глазами перед собой. Заметив, что доктор крепко оседлал своего любимого конька, хозяйка снова напомнила про сегодняшний повод:

– Жаль, любимого портрета Сергей Спиридоновича не вернули, он там весь в орденах и такой еще красавец.

– Кто же не вернул, Вера Андреевна?

– Да новый директор завода и не вернул. Оприходовал вместе с кабинетом. Очень ему мой Сергей Спиридонович приглянулся – каждый год на патриотические марши новый директор с нашим портретом вышагивает.

Старики за спиной закивали, и непонятно было, одобряют ли они выходы портрета на патриотические марши или осуждают нового совладельца.

Две шеренги людей на длинных лавках, лицом друг к другу, но друг друга как бы уже не видят. Смотрят в пустоту или, скорее, в себя. Алексей вспомнил, где видел эту картину раньше: на аэродроме их института, куда ездили прыгать с парашютом. Так же сидели они, тогда еще вроде молодые, но скованные страхом перед неизведанным. Их долго готовили к прыжку, инструктировали, пытались подбодрить, но когда самолет оторвался от земли, каждый был один на один со своим страхом, каждый думал лишь о том моменте, когда он окажется перед открытой дверью и уже нельзя будет передумать, вернуться обратно. В брюхе самолета было сумрачно, а из открытой двери бил до боли яркий свет и глушили хлопки ветра. Один за одним исчезали за дверкой товарищи, приближалась очередь Алексея, а он сидел и пытался собраться на этот шаг. Он прыгал не первым, но судьбу покинувших салон он знать не мог, пока не сделает свой шаг за борт.

– Получается, Сергей Спиридонович первым выпрыгнул, – ответил Алексей своим мыслям вслух, но Вера Андреевна его поняла:

– Да, первым. И вверх пошел. Если без греха, то всегда вверх.

– Пойду я, Вера Андреевна, дай бог вам здоровья.

– На что оно мне, здоровье? Устала уже. Зачем человека зря заставлять ждать?

– Я на такси еду. Может, кого подвезти? Доктор вон совсем больной, как доберется?

– Блаженный всегда дорогу найдет… Да и какой он доктор.

– Из Четвертого управления.

– Из управления, да из заводского. А доктора он себе придумал, когда дочку у него забрали.

– Кто забрал?

– Да кому надо, те и забрали.

– Кому же надо было?

– Да такая девка всем была нужна. Светлая девка: глазища ясные, высокая, ладная, как засмеется – все вокруг разулыбается.

– И что случилось? – спросил Алексей.

– Да ничего нового не случилось. Подманили смазливым уродом, заарканили на красивую жизнь, прикрутили гадостью разной. А потом пришли в дом и говорят, что долги отдавать надо.

– Прямо в дом?

– В квартиру его пришли. Девку увели, а его даже не били – лапищей своей облапил мохнатый урод старику-отцу лицо и толкнул легонько. От этого легонько старик всю прихожую пролетел да о стол головой грохнулся. А как пришел в себя – ни дочки, ни жизни. Другой-то жизни, кроме дочки, у него и не было – он ей ножки все целовал, сказки добрые придумывал. В сказках его принцесса всегда за принца выходила. Жила долго и счастливо. Злодеи перевоспитывались. В жизни все наоборот получилось. Тут любой умом сдвинется. Этот наш стал доктором, да и пусть будет, если ему так легче.

– Не дай бог, Вера Андреевна.

– Мне уже не даст, да другим не дал бы. Иди, Алексей, иди. Ты еще живым пригодишься.

– Я все исправлю, Вера Андреевна. Помните, я про Камиллу Андреевну рассказывал?

– Запамятовала. Да и что мне? Тебе же исправлять. Только постарайся без цирка.

Совсем без цирка не получилось. План Алексея состоял из трех пунктов. Для исполнения пункта первого нужны были наручники. Наручники продавали в магазине оружия. В магазине оружия наручники продавали не всем.

Молодцеватый консультант в болотного цвета униформе потребовал документ. Алексей предъявил паспорт, но продавец отрицательно покачал головой.

– А как-нибудь так, нельзя? – предложил Алексей, сделав ударение на слове «так» и показав продавцу тысячную бумажку.

– Как-нибудь «так» не хочется, – ответил продавец и показал Алексею решетку из четырех сложенных пальцев.

– А как же мне быть? – поинтересовался Алексей.

– Тебе для работы? – увидев деньги, охранник интимно перешел на «ты».