— Что он может хотеть не меньше Ребекки? — засомневался я, поскольку мне на ум не приходило ничего ценнее нее. Какова вероятность найти фею?

— Не знаю. Но если дело примет плохой оборот, готов ли ты пойти по этой дорожке?

Я кивнул. Иных подтверждений Хэнку не требовалось. Забрав конверт, он положил его обратно в карман и ушел. Я бы ни за что на свете не позволил Нико или кому-то еще заполучить мою Динь-Динь.

Когда Хэнк закрыл за собой двери, я сгорбился на диване и, опершись локтями на колени, прижал пальцы к губам. Я вспоминал события, приведшие меня к этому моменту, и размышлял, на какие меры готов пойти, чтобы жизнь шла в прежнем русле.

Я просидел так до самого заката, пока Синди не заглянула попрощаться.

— Приятного вечера, — я посмотрел на часы. Было почти восемь, и пришло время вернуться к моей фее.

— Динь? — с порога позвал я и улыбнулся, увидев одну из ее картин. Прежде я никогда не считал свой дом голым, но украшенный ее творениями, он стал замечательным местом, куда хотелось возвращаться в конце дня. Я был бы рад, если бы каждый дюйм говорил о присутствии Ребекки. Стоило мне зайти на кухню, как улыбка, вызванная картинами, застыла на моих губах. Я увидел один-единственный комплект приборов, и разложен он был на стойке для завтраков. Обычно Динь накрывала стол для нас обоих в обеденной зоне.

Я прошелся по квартире, разыскивая Ребекку и зовя ее по имени. Наконец, за неимением иных вариантов, я заглянул в спортзал и обнаружил ее на беговой дорожке. На Ребекке были эластичные штаны для йоги и ярко-розовый топ. От вида ее потного тела и фантазий о том, что я мог бы с ним сделать, у меня моментально встал.

— Разве ты не присоединишься ко мне за ужином? — спросил я, но она не удостоила меня взглядом.

— Нет.

Меня удивил ее тон.

— Все в порядке?

— Все прекрасно, мистер Спенсер, — выплюнула Ребекка, по-прежнему не глядя на меня. Она топала по беговой дорожке, словно та лично ее оскорбила.

— Почему ты так меня называешь? — я понятия не имел, что случилось. — Ребекка, в чем дело? — мое беспокойство возросло, и я вспомнил детали нашей последней встречи, пытаясь докопаться до сути.

— Ни в чем, — бросила Ребекка, впившись в меня взглядом. — Все просто замечательно. Идите ужинать.

Захлестываемый гневом, я не стерпел ее пренебрежения. Я больше не думал о самообладании или о том, что ситуация выходила из-под контроля. Я просто отреагировал. Протянув руку, я нажатием кнопки отключил беговую дорожку.

На миг я испугался, что Ребекка упадет, но она поймала равновесие и, спустившись на пол, плечом оттолкнула меня с пути.

— Ребекка, не говори со мной в таком тоне и не сбегай от меня.

Прежде чем выйти из комнаты, она обернулась и бросила на меня взгляд, способный поставить мужчину послабей на колени.

— Я никогда не изменюсь для тебя и, безусловно, не стану сожалеть о том, кем являюсь. Если я недостаточно хороша, чтобы быть твоей на людях, значит, не буду твоей и ночью, когда у тебя встает член.

Поглощенный потребностью успокоить ее, я шагнул вперед и попытался до нее дотронуться.

— Нет! — отшатнулась она. — Ты лишился права прикасаться ко мне, — развернувшись, Ребекка вышла из спортзала, и я расстроено зарычал. Что это было?

Проследовав за ней, я увидел ее выносившей рюкзак из хозяйской ванной.

— Что ты делаешь? — в панике спросил я. Мое напряжение достигло пика. Я не знал, что делать. Все это просто не могло происходить на самом деле.

— Переношу свои вещи в гостевую спальню. Не волнуйся, я перестану тебе надоедать сразу же, как только найду другую работу.

Моя паника усилилась, и я перешел к действиям. Бросившись вперед, я вырвал из рук Ребекки рюкзак и бросил его на пол.

Я схватил ее за талию и понес к кровати. Наконец-то я позволил себе прикоснуться к ней, причем без раздумий. Обычная тревога не всколыхнулась. Казалось естественным просто подойти к Ребекке и всеми силами удержать ее.

— Брай, что ты делаешь? Отпусти меня! — кричала она, отбиваясь руками и ногами, пока я нес ее через комнату.

— Мы выкинем все, что бы ни засорило твою голову. И сделаем это сейчас же.

Бросив Ребекку на кровать, я опустился сверху. Она все еще пыталась меня ударить, поэтому ради ее же безопасности я придавил ей руки и ноги. Я много раз велел себе не причинять Ребекке боли. Я не был похож на отца и лучше бы умер, чем наказал свою фею подобным образом.

Я должен был успокоить ее и заставить рассказать мне, что случилось.

— Поговори со мной, — попросил я, но Ребекка отвернулась, избегая моего взгляда. — Пожалуйста, Динь, — взмолился я, не припоминая, когда в последний раз произносил слово «пожалуйста». Тогда я увидел ее слезы. — Что я сделал? Пожалуйста, что бы я ни натворил, я все исправлю, — она плакала, и у меня заныло сердце от того, что я каким-то образом ранил свою драгоценную фею.