Видение суда
вернуться

Байрон Джордж Гордон
Шрифт:

XXX

В сиянье славы, славою творимой, Стоял архангел, благостью храним, И юные склонились херувимы И дряхлые святые перед ним. (О старости я говорю лишь мнимой И юность не приписываю им: С Петром в сравненье, говоря точнее, Они не то что младше, а нежнее!)

XXXI

Так иерарха всех небесных сил Встречали все святые, величая, Затем что он из первых первый был Наместник Бога для земли и рая, Но даже тени чванства не таил В душе своей небесной, твердо зная, Что, как его ни чтим и ни поем, — Он остается вице-королем!

XXXII

Он и угрюмый молчаливый Дух Взглянули друг на друга — и узнали… Непримиримый враг, минувший друг? О чем они бесплотно вспоминали? Но в лицах их мелькнули тени вдруг Бессмертной, гордой, выспренней печали О том, что им навеки суждена В пространстве сфер упорная война.

XXXIII

Но здесь была нейтральная граница — Из Иова к тому ж известно нам, [27] Что трижды в год и Дьявол не боится Являться светлым ангельским чинам. Тогда уж не приходится скупиться На вежливость обеим сторонам: Я б вам привел любезный их диалог, Да времени, признаться, слишком мало.

27

…из Иова… известно… — Байрон с иронией упоминает о трактате Джона Мэсона Гуда (1764–1827), изданном в 1812 г., в котором Гуд рассматривал «Книгу Иова» как исторически и биографически достоверный источник.

XXXIV

И дело, разумеется не в том, Чтоб доказать в цитатах из Писанья, Что Иов — аллегория. Притом, Быть может, это просто описанье Весьма реальных фактов. Мы берем Лишь самые прямые указанья: Они ясны и — верьте или нет — Не менее ясны, чем прочий бред!

XXXV

Итак — на почве, в сущности, нейтральной Они сошлись, где роковой порог, Там смерть отбор проводит инфернальный Бесплотных конвоируя в острог. Они не лобызались, натурально, Но каждый был любезен сколько мог: В изысканной учтивости, казалось, С Их Светлостью Их Мрачность состязалась.

XXXVI

Архангел, поклонившись, изогнулся, Но не жеманно, как дешевый фат: Своей груди изящно он коснулся, Где сердце смертных бьется, говорят. Но Сатана лишь гордо улыбнулся: Он был со старым другом суховат, Как нищий гранд прославленного рода С богатым выскочкой простой породы.

XXXVII

Он, поклонившись дьявольски-надменно, Сказал, спокойно выступив вперед, Что Судия небесный несомненно Георга в преисподнюю пошлет: Немало там правителей почтенных, От коих меньше пострадал народ. Мостящих ад, как видно из преданий, Обломками «прекрасных начинаний». [28]

28

…Мостящих ад… // Обломками «прекрасных начинаний». — Крылатое выражение: «Благими намерениями ад вымощен» — приписывается Сэмюелу Джонсону (1709–1784), английскому критику, лексикографу, драматургу.

XXXVIII

«Чего ты хочешь, — начал Михаил, — От этого несчастного созданья? Какие он деянья совершил, И совершал ли в жизни он деянья? Насколько плохо правил он и жил, Открыто изложи всему собранью: Докажешь обвиненья — грешник твой, А если нет — его не беспокой!»

XXXIX

«Да, Михаил! — ответил Дьявол. — Да! У врат того, кому ты служишь верно, Я заявляю, что пришел сюда За подданным: он чтил меня всемерно, Пока носил корону. Не беда, Что он не знал вина и прочей скверны, Но с той минуты, как воссел на трон, Мне одному в угоду правил он!

XL

Взгляни на нашу землю — хоть верней, Мою! Увы, давно не торжествую Над бедною планетой: все на ней Влачат убого жизнь свою пустую. Сказать по правде — кроме королей Едва ли кто такую кару злую Несет за дело! И властитель твой Напрасно блещет славой огневой!

XLI

Мне данники земные короли. Попытки переделать их бесплодны: Высокие властители земли Настолько мне усердны и угодны, Что мы давно к решению пришли Им предоставить действовать свободно! Их небеса к добру не преклонят И к худшему не переменит ад!

XLII

Взгляни на нашу землю, повторяю: Когда сей червь бессильный и слепой Вступил на трон, правленье начиная, И он и мир имели вид иной: Его своим владыкой величая, В покое мирном радости земной Хранили острова его по праву Родной уклад и добрых предков нравы.

XLIII

Взгляни, какой, покинув жизнь и власть, Оставил он страну свою? Сначала Он подданных любимцу отдал в пасть, [29] Потом его стяжанье обуяло, Порок убогих, эта злая страсть, Презренных душ сгубившая немало. В Америке свободу он душил И с Францией не лучше поступил!

29

Он подданных любимцу отдал в пасть. — Приближенным короля Георга III долгое время был Бьют, Джон Стюарт (1713–1792) — английский политический деятель, крайний тори, премьер-министр (1762–1769).

XLIV

Он, правда, был орудием в руках, Но, согласись, хороший мастер вправе Его швырнуть в огонь; во всех веках, С тех пор, как смертными монархи правят, В кровавых списках грязи и греха, Что всю породу цезарей бесславят, Другое мне правленье назови, Столь глубоко погрязшее в крови!

XLV

Ведь даже слов „свободный“ и „свобода“ Слепой король Георг не выносил: Из памяти народов и народа Искоренял он их по мере сил. Он правил долго, и за эти годы Всему и вся он горе причинил. Лишь тем он от собратий отличался, Нто пьянством и развратом не прельщался.