Шкаф осторожно двигался вперед, отматывая стальной трос, другой конец которого был закреплен у выхода из здания. Джексон, находящийся в метре слева, был оснащен точно так же. Держась за эту путеводную нить, они смогут отыскать обратную дорогу.

По крайней мере, так гласит инструкция. Если же выход окажется перекрыт пламенем, придется искать другой путь.

Становилось все жарче. Шкаф сильно вспотел под тяжелой защитной одеждой. Его коротко остриженные волосы и усы совсем промокли. Облизав губы, он почувствовал вкус соли.

Внезапно в его памяти всплыла фраза, услышанная во время обучения: «Интенсивность пламени удваивается с повышением температуры на семнадцать градусов…»

Ба-бах!

Взрыв донесся с задней части склада. Скорее от неожиданности, чем под действием ударной волны, Шкаф упал на колени. То, что надо держаться ближе к полу, вбили ему в голову с самого первого дня учебы в академии.

Пригнись ниже, и ты выживешь, — вот совет, который проще всего запомнить.

— Шкаф! — это был голос Джексона. Он казался чуть сдавленным.

— Порядок, парень! — ответил Шкаф, поднимаясь на ноги. Он мысленно проанализировал свое состояние и решил, что отделался легким испугом. — А ты?

— Хорошо. Но я потерял свой…

Ба-бах!

От второго взрыва у Шкафа щелкнули зубы, и он упал ничком. Его каска слетела. Рот наполнился кровью.

Он с трудом поднялся на четвереньки, пытаясь нащупать каску. Его уши начали покрываться пузырями. И затылок сейчас поджарится. Он ничего не видел. Ничегошеньки.

Он позвал Джексона.

Ответа не было.

И тогда затрещало все здание.

Что-то сейчас случится, — мрачно подумал Шкаф. Он снова позвал Джексона. Именно эта безвыходная ситуация снилась его другу в кошмарных снах. Его отец так погиб. Капитан Натан Миллер вошел в горящее здание с полуторадюймовым шлангом, когда рухнула крыша. У него не было шанса спастись.

Шкаф отыскал каску. Он надел ее и пополз в том направлении, где, по его мнению, должен был находиться Джексон.

Спустя мгновение случилось то, чего он боялся. Что-то тяжелое ударило Шкафа по спине и придавило к бетонному полу склада. Боль была такой сильной, что он не смог даже закричать.

Он попытался шевельнуться. В ноги словно впились тысячи ножей. В желудке заурчало. Он испугался, что сейчас блеванет. Судорожно сглотнув, он снова попытался сдвинуться с места. Раздался треск. Спину пронзила острая боль.

Спустя секунду Шкаф увидел что-то красное. Сперва он подумал, что это кровь — его собственная кровь на внутренней стороне маски. Затем понял, что это лепестки подступающего пламени.

Он попался. Боже милостивый, он угодил в ловушку и поджарится, как поросенок на вертеле.

— Шкаф?

Это был Джексон. Крик раздался где-то очень далеко. Или так показалось сыну Хелены Розы Рэндалл, уже начавшему терять сознание.

— Шкаф? — злой и встревоженный голос. — Ответь мне, черт бы тебя побрал! Где же ты!

— Здесь…

Возможно, он произнес это вслух. Возможно, слово прозвучало только у него в голове. Шкаф не узнал этого. Вряд ли это что-то меняло.

Его скрутил новый приступ боли. Он закрыл глаза, чтобы не видеть кровожадное пламя. Это мой личный пожар, — подумал он с мрачным юмором. — Очень, очень личный.

Он не хотел умирать. Но раз его время пришло, он готов к встрече с Создателем. Он очень старался быть хорошим человеком, жить по совести. И, хоть не сразу, но все же ему посчастливилось встретить хорошую женщину.

Если бы только его любви к ней хватило, чтобы изгнать страх из глубины ее незабываемых топазовых глаз.

Если бы только она смогла ему довериться.

Смогла бы довериться себе.

— Кизия, — выдохнул Шкаф, произнося ее имя, как молитву. — Ох… Кизия.

Ко всем своим прочим талантам он еще и танцевать умеет.

Кизия Лоррейн Кэрью была удивлена, хотя и ожидала чего-то подобного. Все-таки она видела, как умеет двигаться Шкаф. Она тысячу раз могла наблюдать его за работой. Несмотря на почти двухметровый рост и сто килограммов мощных мышц, этот парень был легок на ногу. Грациозен, как огромная черная пантера. Даже в защитном костюме, с дыхательным аппаратом он не шел, а скользил над землей. И умудрялся двигаться в том же железном ритме, когда остальные валились с ног от усталости.