Шрифт:
Он был таким… большим.
Таким сильным.
Каким бы осторожным он ни был…
Шкаф все понял. Казалось, он так вжился в ее чувства и мысли, что узнал о ее ощущениях в ту же секунду, что и она сама. Без единого слова он перекатился на спину, увлекая ее за собой. Мускулы на его руках напряглись, когда он приподнял ее, усаживая на себя верхом. Растерявшись, Кизия едва не упала вперед.
Она восстановила равновесие, уперевшись ладонями в его грудь, блестящую от пота. Сердце у него колотилось даже сильнее, чем у нее. Он тяжело дышал, словно спортсмен, пробежавший марафонскую дистанцию.
— Я твой, Кизия, — хрипло сказал Шкаф. Его руки скользнули по ее телу и сомкнулись на ее стройных бедрах. — Возьми столько, сколько хочешь… сколько тебе нужно.
Для нее карий цвет никогда не ассоциировался с пламенем, но сейчас темные глаза Ральфа Букера Рэндалла, казалось, прожигали ее насквозь. Страх, испытанный несколько секунд назад, сгорел без остатка.
«Я твой, Кизия», — сказал он.
Так оно и было.
Но и она принадлежала ему.
Она опустилась на него, охватив его пальцами, уже переставшими дрожать. Шкаф крепче сжал ее бедра, помогая сохранить равновесие. Он напрягся всем телом, стараясь сдержать себя.
«Возьми столько, сколько хочешь…»
Она хотела все. И никак не меньше. Она начала медленно, осторожно двигаться, пока он не вошел в нее полностью. Закусив нижнюю губу, она чувствовала, как нарастает внутри напряжение, и выгнула спину, стремясь к желанному финалу.
Шкаф взял в ладони ее маленькие, острые грудки. Сжал пальцами коричневатые соски. Сдавленный крик сорвался с ее губ одновременно с охватившей ее тело ярко-красной вспышкой удовольствия.
«…сколько тебе нужно».
Мир закружился вокруг нее огненным колесом.
— Ох…
— Ох… да.
Они кончили одновременно.
Кизия выкрикнула имя Шкафа в то самое сияющее мгновение, когда он выкрикнул ее имя. Их голоса слились воедино, как и тела.
Более яркого оргазма они оба никогда еще не испытывали.
Шестая глава
Кизия спала, как младенец, доверчиво прижавшись к груди Шкафа, свернувшись калачиком в его объятиях.
Он долго лежал без сна. Глядел на нее. Любовался удивительной красотой ее лица. Лунный свет, падающий из окна, окутывал ее волшебным сиянием.
Боже, как она прекрасна!
Ее чуть выпуклый лоб…
Изящный изгиб бровей…
Слегка изогнутые густые ресницы…
А губы! Такие многообещающие. Такие страстные. Даже святой превратился бы в грешника, попробовав вкус этих губ.
Кизия Лоррейн Кэрью принадлежала ему в эту ночь и останется с ним, по крайней мере, до конца следующего дня. Шкаф хотел, чтобы их первое занятие любовью произошло именно так. Интуиция подсказывала ему, что какой бы приятной ни оказалась их первая близость (а даже в самых диких фантазиях он не мечтал испытать такое немыслимое наслаждение) женщина, лежащая сейчас в его объятиях, впоследствии попытается найти путь к отступлению.
Вызов на дежурство предоставил бы ей прекрасную возможность уйти. Любую другую причину для расставания Шкаф бы не принял. Любую, кроме работы. Эта часть ее жизни остается для него запретной. Работа пожарного значит для нее так же много, как и для него самого.
А может, даже больше.
Шкаф склонился к ее уху, вдыхая ее опьяняющий аромат, и ощутил едва заметную примесь собственного запаха. Он вздрогнул, наткнувшись на это свидетельство недавней близости. Интересно, не остался ли его вкус у нее на губах. Один быстрый поцелуй поможет это выяснить.
— Кизия, — хрипло прошептал Шкаф, думая о своем запахе на ее коже. — Ох, Кизия.
У него чуть сердце не разорвалось, когда, оказавшись с ней в постели, он почувствовал ее страх. Но ее внезапный испуг не был такой уж неожиданностью. Хотя Шкаф и желал всей душой, чтобы призраки прошлого перестали мучить Кизию, он понимал, что чем скорее она раскроется перед ним, тем меньше будет защищена от последствий своей связи с Тайреллом Бэбкоком.
Если бы отказ от собственных сексуальных желаний был единственным лекарством против ее страха, Шкаф пошел бы на это. Он был готов остановиться в любой момент.
Но, слава Богу, этого не случилось. Он передал инициативу любимой женщине, и она воспользовалась этим. Результат превзошел все ожидания.
Кизия шевельнулась, ее ресницы дрогнули. Она уткнулась лицом в его грудь, лизнув языком кнопочку его правого соска. Шкаф перевел дыхание, напрягшись всем телом. Она что-то неразборчиво пробормотала. Шкаф испытал глубинную вспышку удовлетворения, поняв, что этим «чем-то» было его имя.
— Малыш, — выдохнул он, чувствуя, как оживает его мужская гордость.