Дина с Любашей поджидали их у подъезда дома как заправские рыбачки, и Измайлов, выскочив первым из машины, помог уложить рюкзак и удочки.

— Садитесь со мной на заднее сиденье, — услужливо предложил он, распахивая дверцу.

— Ты тут не командуй, — пошутил Игорь. — Тебя еще Андрей не бил, а ты и ко мне напрашиваешься.

— Вы должны благодарить меня, а не бить — за вашими женами ухаживаю, — парировал Измайлов. — Мне сам бог велел — врач.

Дина посмеивалась над их перепалкой, села рядом с врачом, а Любашу посадила к отцу.

— Только не мешай папе, — предупредила она дочурку и повернулась к Измайлову. — Если будешь за всеми ухаживать так, как за Таримовой, боюсь, скоро разоришься.

— Не разорюсь. Я взятки начну брать. Кстати, с твоего Игоря причитается: от меня зависело, полетит он или нет.

— Так вот кому я обязана нашей разлуке. Не дал после госпиталя положенные ему дни отдохнуть.

— Пардон, пардон, он сам напросился, — выдал Измайлов.

Игорь в зеркало увидел погрустневшее лицо Дины. Раньше с ней никогда такого не случалось, и на полигон она провожала его с шутками, стараясь поддержать настроение. А тут вдруг словно подменили: «Пусть другие летят. Тебе что, больше всех надо?»

— Не мне, а летчикам. Ты же знаешь, — пытался он успокоить жену, — катапульту ждут в войсках.

— Подождут. Ты болен.

— Конец месяца, и рабочие прогрессивку не получат.

— Ты о других печешься, а не о жене, дочке. Лето просидели в ожидании отпуска, теперь уже осень, скоро белые мухи запорхают.

— Обещаю тебе, сразу после эксперимента едем на юг…

Думал, успокоил, а она снова за свое…

— Это ненадолго. Через неделю будем купаться в Черном море. Самый бархатный сезон, — сказал он как можно веселее. — А вернемся — Любашу в детский садик, тебе — к твоей юриспруденции.

— Поздно, — не обрадовалась Дина.

— Почему поздно?

— Антошку некому будет нянчить.

— Антошку? — не сразу понял он ее намека. — Серьезно? Что же ты молчала?

— А когда тебе скажешь? То ты на тренажерах, то на полетах…

«Так вот она почему не хотела меня отпускать!» — Он был готов обернуться и поцеловать ее.

— Спасибо за приглашение на крестины, — догадался, о чем речь, и Измайлов. — Дорогого подарка не обещаю, а необходимую вещицу кормящей мамаше непременно достану. — И с видом опытного папаши Измайлов стал поучать Дину, как надо ухаживать за малышом, как его растить и закалять — сел на своего конька, — даже Любаша слушала, раскрыв ротик.

Игорь краем уха слушал разговор доктора с женою и гнал машину по свободному шоссе. Интересный, странный человек, думал он об Измайлове. Талантливый врач и легкомысленный человек, страшный жадоба, а не поскупился на дорогую шубу любимой женщине, эгоист по натуре, а профессию избрал самую гуманную. И делец, каких Арефьеву не приходилось встречать. Со всеми нужными людьми знаком, всюду вхож; нет такого дефицита, которого Измайлов не мог бы достать.

К озеру они доехали меньше чем за час. Осеннее солнце только поднималось над верхушками деревьев и, пробиваясь сквозь поредевшую листву, огненными искрами мелькало в просветах.

На берегу и на лодках рыбаки сидели неподвижно — значит, рыба не клевала. Игорь неторопливо переоделся и забросил удочку в прогалину между камышами. Дина взяла Любашу за руку и повела ее вдоль озера. Измайлов поплелся за ними, продолжая что-то рассказывать и не догадываясь, что его уводят преднамеренно, давая Игорю возможность побыть одному, подумать о своих делах и проблемах. Игорю и в самом деле хотелось ото всех отдохнуть, сосредоточить мысли на предстоящем испытании, чтобы ничего не упустить, настроить себя на деловой лад. Он сел на пожухлую, уже кем-то примятую траву и загляделся на озеро. Голубое небо, отраженное в озере, унесло его к Черному морю, в воспоминания последнего эксперимента.

Тогда предстояло испытать катапульту из кабины штурмана бомбардировщика. Особенность состояла в том, что отстрел кресла производился вниз, что создавало так называемую отрицательную перегрузку.

Бомбардировщик набрал заданную высоту — полторы тысячи метров, скорость — девятьсот километров в час. Впереди показалась площадка, на которую следовало приземляться. Загорелось табло: «Пошел!» Игорь нажал катапультные рычаги. Над головой грохнул выстрел, и испытателя бросило вниз.

Перегрузку Игорь перенес лучше, чем ожидал: она была меньше по силе; и увидел уносившийся вперед бомбардировщик и самолет-оператор, который вел киносъемку.

До земли оставалось не так много, и первым делом Игорь взялся за замок, чтобы отстегнуть привязные ремни, удерживающие кресло. А замок вдруг заело. Игорь нажимал и так и эдак — никакого результата. По спине и лицу покатились холодные капли.

Он собрал все силы и нажал еще раз. Замок наконец открылся. Но кресло, к его еще большему удивлению, все равно не отделялось — его прижало встречным потоком.

Земля стремительно неслась навстречу. И еще стремительнее бежали мысли: раскрыть запасной парашют, он, возможно, не выдержит, лопнет — слишком большой вес испытателя с креслом, — но от резкого затормаживания кресло должно отлететь. Тогда можно раскрывать основной…