Избранные стихотворения
вернуться

Ханан Владимир
Шрифт:

Без названия

В ту ночь мне снилось многое, хотяИ блазнилось, что я не спал нисколько.Любовницы во тьме желтела долька,И вся она была как бы дитя,Уже чуть, правда, тронута морозцемДевичества (наверное, к слезам…).А снился мне суровый ДжугашвилиУ гроба Лили Брик. Она в цветахЛежала, как красивая молодка,И щебетала что-то на французском.Но я расслышал только «силь ву пле».Ещё во сне меня томила жажда,Подташнивало. Матерно шурша,Московская вокруг роилась пьянь.Из всех щелей ползли стихи, как змеи,Разрубленные диким топором.Всем этим управлял вальяжный малый,Мраморноватый. На причинном местеПодрагивал присохший сельдерей.Да это ж Алексей Толстой! ОкстилсяЯ, вспомнив басню Лёна. Ночь былаНасыщена литературной гнусью,И в нос шибал чудовищный миазм.О, Господи! – я повторял во сне,Спаси меня… – но не было ответа.Так в помраченьи горьком, я страдал,Растекшись по дивану, как Россия.С Кавказа жгло, с Таймыра бил мороз,Мозги засасывало Петербургом,А где-то в отдаленьи, вроде ВеныСосал из сердца нежный скорпион.«Жизнь кончена…», – с тоской подумал я,Привычно ошибаясь. Рядом плавалПокойник, колыхая сединой,И снегом мне виски запорошило(столь многая была во мне печаль).Давненько я не читывал Кулона, —Свербила мысль, но кто он – я не знал.(Ночная книга с женщиною схожа,Любимой и таинственной. ОнаВ любви страшна, дика и неопрятна.)Однако тошнота совсем прошла,Пейзаж сменился новым, и погодаМенялась тоже к лучшему…И вотИз пелены лиловых облаков,Пробившийся в какомто главном месте,Ударил луч решительного света.И тут я успокоился, поняв,Что ВСЁ УЖЕ В ПОРЯДКЕ. Этот луч,Казалось мне, собою замыкалКакое-то ТВОРЯЩЕЕСЯ действо,И мощно сообразен был со всем,Что было, есть и будет… Но чемуНет имени в языках человечьих

«У сплошной воды солёной на краю…»

Виктору Гурьеву

У сплошной воды солёной на краюЯ стою – смотрю, смотрю себе, – стою.Заневестило рассветом небеса,Показалися при этом паруса.Что мне ждать – гадать, чего мне ждать – гадать?Век бы жить у моря – горя не видать.С моря – рыбку, да хибарку из досок.А наскучит – так потуже поясок,Да и посуху с удобным посошком…А не то ещё – в колонне с вещмешком…Словно дождь, по перепонкам … голоса…Глянул вдаль – они пропали, паруса.

Вот ходит – бродит длинноносый Гоголь

Вот ходит – бродит длинноносый ГогольИ думает неумолимо: Что бЗаколотить в дремучий русский лоб,В печёнку, в душу – веру в Беса, в Бога ль?..Того не зная: Пишутся без нас«Гостиный двор», «Проспект», промежду делом.Литература……………………Попахивает чем-то оголтелымЕё натура…………………………….Вот бродит он, Творец, в чернилах, грязен…Грызёт перо. Карман его с дырой.И мыслит, мол, любви его геройКак за двоих – и скромен и развязен!Им без меня – он думает – тепло,И даже сладко……………………….И трепыхалась, будто бы крыло,Его крылатка…………………………И я ходил, по Невскому гулял…И взор острил, и никого не встретил,И призраками родственными бредил,Крылаткой, как кудрями, шевеля.Во мраке «ПИВО – РАКИ», за бутылкойТочил тоску, и капала слеза,Где Муза деревянною кобылкойСчастливо улыбалась мне в глаза.

«Голубой ангел» Марка Шагала

Он вышел из стены, над стопкой книгИ в комнате, пока ещё размыто,Означился. Не мал, и не велик.Я спал, и дверь на ключ была закрыта.Зато вовсю распахнуто окно,И голубое реяло в проёме,Как занавес из тюля.Надо мнойЛуна, как стриж, ныряла в окоёме.Я спал. На ключ была закрыта дверьГраницей сна и яви. И при этом,Знакомый не по этой жизни, зверьВоздушно наклонялся над букетом.И было видно в световой каймеБелёсых крыл, как, начинаясь в доме,Усталый мир в трёхлунной синевеСлоился, пропадая на изломе.Но, убывая в реющий разлом,И растворясь уже почти в эфиреОн всё ещё стрелял в меня крылом,Хоть я и спал, и ночь была в квартире.Так, сон во сне оборотив судьбой,Он канул в горних бледной струйкой пара…Всего лишь толькоАНГЕЛ ГОЛУБОЙТрудомИскусств Изящных Комиссара. [1]

1

Именно так по некоторым источникам называлась должность Шагала в период работы в Витебске после возвращения из Петрограда.

_________________________

“Здравствуйте, господин Гоген”

Поля Гогена

С давно знакомых эрмитажных стен,Чей облик детской памятью продлился,Явился мне однажды Поль Гоген,И глаз впервые цветом утолился.Живых венков лучистые глаза,Точившие сильнее с каждым разомПространство, что художник показал,Как жидкость, притворившуюся газом,В меня несли гогеновский обманДо той поры, как вопреки программе,Неяркий холст в американской рамеСказал: «Прощайте, господин Ханан!»

Это вспоминается

Вошёл и двери затворилИ ты со мной вошлаСвидетель если и парилТо пообжёг крылаЗемля в томленье и стыдеБыла как мы голаИ где казалось плыть звездеТам лампочка плылаНо было в этой густотеПрозрачней чем в раюИ пали яблоки как теНа голову моюА я не чувствовал, но знал,Не знал, но видел сонА сон светлея вспоминалИ распадался онИ свет вставал рождая блеск.И блеск кричал упавА на икону капал воскИ затекал в рукавТогда удвоились глазаИ отделили тьмуИ если плавилась слезаТо не узнать комуИ обезлюбленная дальПод баюшки-баюКак кровля, падала в печальНа голову мою

Белая ночь

Белого цвета ночь. Белого город Андрея.Г. Петербург! – хамская власть.В камень бы лечь. Горло бы рвать, зверея,В небо глухое пасть.Кто-то поймал мотор. Скрип пробежал по коже.Зелёный глазок погас, всё пронеслось.Друже, куда летишь? Там, впереди, всё то же…Время оборвалось…

Городские строфы

Набегает река, облизнёт запотевший гранит.Канет в воду звезда, и вода её свет сохранит.Крикнет сирая чайка и резко над шпилем блеснёт.Горько пахнет в ночи на камнях проступающий йод.Этот камень – асфальт, как холодный и вымерший наст.Он ни йода на рану, ни прохлады своей не отдаст.Обо всём позабыл, безмятежно скрипит под ногой.Воздух густо напоен сырым стеарином, цингой.В этом городе ночь, как в заброшенном кладбище день.Здесь у каждых ворот сторожит остроглазая тень.Здесь нам жить и стареть, отмечая потерями дни.И у кариатид что ни день прибывает родни.Как распахнуты рты! – словно каменным хочется петь.Намечалась заря – да заря опоздала успеть.Золочённый кораблик равнодушно пасёт пустоту.Стынет камень. Темнеет. На каждом кресте по Христу.

«Мой дом открыт для вас, монголы!..»

Мой дом открыт для вас, монголы!Я в будущем себя провижуРасхожим сборником цитатным.Смешного книжного народаЧервей бумажных… Что за школа!Всё, что случается когда-то,Вы видели вперёд, монголы!…Вот голова лежит на блюде…О чём задумалась охрана?Замучен ревностью правитель.Но вот спускается с экранаСпасатель нации – СпасительС монгольской редкой бородой…