Но приказа не было.

Как позднее выяснилось — проблемы со связью в головном штабе.

Фелиз проигнорировала запрос о помощи в пользу берлинцев.

Йеннер это снилось порой: серая, пустая кабина военного скайлера, переговорное окно, и равнодушный голос Фелиз «Не можем прервать боевую операцию. Справляйтесь сами».

Дженис Лейн, которая бросилась к Фелиз и потребовала, чтобы четвертый изменил курс и помог Мелну, была убита на месте за попытку бунта.

Ретрит-17 не получил помощи вовремя и был уничтожен.

Две тысячи человек мирного населения.

Все потому, что Фелиз Манн не захотела отложить собственное веселье.

Йеннер не собиралась оставлять ее в живых.

Если бы не Боргес, наверное, она просто убила бы Фелиз во время войны — хватило бы и одного удара в спину.

«Подожди, девочка моя, — сказал он. — Пока она нужна. Потерпи. Обещаю, когда закончится война, сделаешь из ее черепа кружку».

Он действительно собирался сдержать слово — в последние дни войны предлагал Йеннер избавиться от Фелиз и списать на некроз симбионта. Йеннер отказалась. Она не хотела, чтобы имя Манн было в списке павших героев. Йеннер этого было мало.

Суке — сучья смерть.

В этом плане ничего не изменилось.

Фелиз могла сбежать хоть на край галактики, могла мечтать о мести, могла считать себя в своем праве.

Йеннер это не мешало ни жить, ни спать.

Она уже давно все для себя решила.

Когда бы и как Фелиз Манн ни появилась перед ней снова, Йеннер собиралась ее убить.

***

Во многом новости о Фелиз все сделали проще. Отвлекли Йеннер от проблем с синхроном и от мыслей о Вернере. Напомнили, что в настоящей жизни нет единого жанра, и любая мелодрама за секунды может превратиться в трагедию с элементами хоррора.

Фелиз была большим специалистом по хоррору.

Боргес сказал, что пять космических суток назад ее засекли на внутренней границе федерального сектора. Достаточный срок, чтобы добраться до Ламии или даже до RG-18.

Йеннер знала, что Фелиз придет за ней как можно скорее. Манн многие разыскивали: Боргес, власти Федерации и независимые агенты Ламии. Чем дольше Фелиз находилась в пределах влияния ламианцев, тем больше рисковала попасть на эшафот.

У нее было не так много способов проникнуть на станцию — либо пробраться на одном из кораблей, прилетавших для ремонта, либо на собственном шаттле — но его было легче обнаружить на подлете к RG-18.

Йеннер рассчитывала на первый вариант. Фелиз не была дурой, и она отлично умела выживать. Если она рискнула появиться снова, то, скорее всего, уже успела немало узнать и о новой жизни Йеннер, и об устройстве станции. Скорее всего, планировала действовать наверняка.

У нее наверняка был информатор на станции. Будь у Йеннер больше времени, вычислить, кто именно не составило бы труда. Скорее всего, какой-нибудь идиот, который познакомился в сети с симпатичной девчонкой и много рассказывал ей о своей жизни. RG-18 была мирной станцией, бесполезно было требовать от сотрудников, чтобы они соблюдали секретность, как на военном объекте.

Новая система безопасности была почти готова, но рассчитывать на нее было глупо — система в первую очередь предназначалась для защиты от массированного нападения, а не для отлова единственного боевого симбиотика.

Нужно было заставить Фелиз действовать, не спугнув.

Можно было спровоцировать ее разными способами, но Йеннер выбрала самый простой — она объявила вирусную угрозу и перевела станцию в режим карантина.

В режиме карантина RG-18 переставала принимать корабли на ремонт. Персонал во время карантина обязан был носить энерго-скафандры, которые в определенной степени могли защитить от плазмозарядов или спасти жизнь при взрыве.

После объявления тревоги Йеннер включила защищенную линию связи, доступ к которой помимо нее имели всего три человека: глава RG-18, начальник медицинского блока и старший механик. Йеннер была обязана отчитаться перед каждым из них и объяснить, на каком основании объявила тревогу.

Первой она позвонила Долорес.

Глава станции орала так, что это само по себе тянуло на звуковую катастрофу. Но, к чести Долорес, когда Йеннер объяснила ситуацию, та не стала отменять карантин, хотя именно главе станции грозили разборки с экипажами кораблей, которые летели на RG-18 на ремонт. Долорес бесило, что из-за одной единственной преступницы пять тысяч человек персонала переходили на аварийное положение. Но она хотя бы понимала, что это необходимо.

Лори Стренис — начальник медицинского блока — не кричала, в отличие от Долорес, не говорила, что Йеннер «вконец просрала мозги» и не грозилась выслать ее со станции. Стренис вежливо улыбалась, смотрела спокойными змеиными глазами и отказывалась подтверждать вирусную угрозу. Она уступила, только когда Йеннер пообещала отправить ее в изолятор.

Оставался только звонок Вернеру.

Йеннер смотрела на уже открытое окно связи — нужно было только отослать запрос и дождаться ответа — и думала о том, что, если бы Боргес увидел ее сейчас, он бы расчленил просто из жалости. Потому что ненавидел мелодраму на работе.