Смотри.

Что я хочу с тобой сделать.

Вернер не отводил взгляда.

Он был как электричество, как жажда обладать и жажда быть ближе.

Удовольствие сворачивалось внутри в тугую пружину, сладко и почти невыносимо.

Иди сюда.

Иди ко мне.

Когда Вернер разделся полностью, Йеннер потянулась к нему плетьми, провела кончиками по коже — так приятно, так жарко: по груди, по рукам, по спине.

Я могу оплести тебя ими всего.

Вернер стоял не шевелясь, хотя она чувствовала, чего ему стоило сохранять неподвижность. И доверял.

Был абсолютно уверен внутренне, что Йеннер не причинит ему вреда.

«Это взаимно», — вспомнилось Йеннер.

Да, это действительно было взаимно. И, наверное, она зря боялась все сломать.

Она снова провела плетьми по плечам Вернера, спустилась ниже к запястьям, стянула за спиной.

Вернер зажмурился на секунду, сглотнул, когда понял, что да: это действительно будет так. Отчасти он не верил до конца, отчасти ему было страшновато. Но он хотел.

И любил.

От его чувств, от коктейля из страха, похоти, жажды и жара кружилась голова.

Йеннер потянула его ближе, заставила наклониться, провела пальцами по губам, стиснула запястья плетьми теснее.

Да, ты не вырвешься, даже если захочешь.

Да, они как железные тросы.

Да, тебе понравится.

Вернер прикусил ее пальцы, совсем легко, потом провел губами от кончиков к основанию ладони и выдохнул. Горячее дыхание обожгло кожу.

— Оближи, — сказала ему Йеннер.

— Любишь командовать? — голос у него был хриплым, незнакомым.

— Люблю брать свое.

Она дернула его к себе, заставила наклониться, пока еще не больно, просто показывая: смотри, это будет так.

Вернер напрягся и расслабился. Подчинился.

Ему шло.

Отдаваться.

Йеннер провела пальцами ему между ягодиц, сильно, с нажимом. Не церемонясь. Скользнула пальцем внутрь, добавила еще один.

Вернер сжался, с шумом выдохнул, как будто ему было больно. Но ему не было, Йеннер это чувствовала.

Ему было непривычно, жарко, немного неудобно и стыдно. И хорошо.

По-настоящему хорошо.

Йеннер взяла его член в руку, с силой провела от основания к головке.

Вернер застонал, качнул бедрами вперед, потом подался назад.

Ему шло.

И удовольствие и подчинение.

И жадность.

Он был таким горячим внутри, таким тесным. Ему так легко было бы сделать больно.

Йеннер скользнула нижней плетью ему между ног, развела пальцы в стороны, растягивая, и толкнулась плетью.

Округлый, покрытый биопластиком наконечник вошел легко, изогнулся внутри, и Вернер застыл.

Йеннер зажмурилась, пытаясь вернуть контроль над собой.

Гладкие стенки сдавливали плеть, обволакивали жаром, и удовольствие проскакивало внутри как высоковольтные разряды.

Вернер застыл, выгнулся и подался назад.

Йеннер толкнулась плетью на грани боли, остро и глубоко.

Ей нравились его стоны.

Ей нравилось его трахать.

Ей хотелось еще, и она добавила еще. Одну плеть.

Теперь ему было больно, совсем немного. Эта боль вплеталась в удовольствие, делало его острее. Отдавалось внутри ее собственного тела, подтачивало контроль.

Вернер подавался назад на каждое движение, жадно и бесстыдно.

Йеннер протянула еще одну плеть, обвила его бедра, заставляя сохранять неподвижность, замедлила толчки, растягивая удовольствие, заставляя его нарастать постепенно. Еще сильнее. И еще.

— Еще, — попросил Вернер. Глаза у него были почти черные — зрачки расширились так сильно, что радужка превратилась в тонкий льдистый ободок.

— Не сейчас, — ответила Йеннер.

Он зажмурился снова, коротко кивнул, соглашаясь, и застонал, наслаждаясь движением плетей у себя внутри.

Йеннер подалась ближе, коснулась губами его плеча, коротко прикусила в благодарность, скользнула ниже по груди, по животу, провела языком, наслаждаясь вкусом кожи.

Вернер снова попытался дернуться ей навстречу, но плети удержали, несколько раз толкнулись быстро и агрессивно, подстегивая болью.

Делая громче — и стоны, и удовольствие.

Йеннер чувствовала все это изнутри, чужие эмоции струились потоком — наслаждение на грани шока, на грани невыносимого.

— Еще не все.