Мертвецы, которых собирался поднять из земли Дерек, действительно не были никем рождены. Может его убьет волшебный зомби? Впрочем, Хаджар уже устал в каждой тени находить подтверждение пророчеству Древа Жизни.

Это было сродни подсказкам Фреи. Если с радугой все еще было более менее понятно, то с “помни про подарок” и “не верь полукровке”… Что же, у Хаджара и так не было другой возможности, на тот момент, убить Дерека, кроме как использовать Ядро, оставшееся ему от предводительницы орды демонов Пустошей.

А Анетт Хаджар просто физически не мог доверять – её мотивы, по которым она не осталась в своем Зеленом Доме, а отправилась в полет на чужбину оставались для него туманны и неясны.

В конце концов, в Карнаке жило далеко не два, три и даже десять племен чернокожих. Их был десятки. И именно благодаря своему количеству они, однажды, одолели экспедицию, отправленную Морганом.

И некоторые из этих племен, так же как и Шук’Арка, имели право передавать Знание о магии Слов.

Так что Анетт не стоило бы труда выдать себя за ищущую Знания и прийти к чужому племени. Но вместо этого, или вместо того, чтобы попытаться отомстить Тулеп’Харус, получеловек-полудемон отправилась вместе с чужими ей, белыми людьми в еще более чужую страну.

И это чтобы остановить мертвецов?

Хаджар сомневался, что у Карнака возникли бы проблемы с поднятием мертвых. В конце концов, в Зеленом Доме не так часто происходили сражения между племенами, а своих мертвых они сжигали так же, как и в Семи Империях.

На весь Карнак вряд ли бы поднялось больше сотни тысяч мертвецов. Не такое уж и большое число для тех, кто управляет реальность при помощи волшебных слов.

– Приветствую, Древо Жизни, – Хаджар опустился на колени и коснулся лбом холодных, давно уже растрескавшихся камней.

На уступе, так же, как он и запомнил, прямо над бездонной пропастью, цвело дерево с алыми, будто кровавыми листьями. Изогнутое, оплетшее корнями каменный уступ, оно мерно качалось в такт отсутствующему в пещере ветру.

Сила, которую излучало Древо, теперь куда лучше ощущалась и воспринималась Хаджаром. И он прекрасно понимал, что для этого “растения” даже Хельмер и Фрея показались бы незначительными букашками.

Каким образом Дерек собирался что-либо отнять у подобного создания Реки Мира, Хаджар даже в самых безумных предположениях не мог себе вообразить.

– “Ты здесь, генерал без армии” – раздался знакомый шепот в голове Хаджара. – “Если бы ты был здесь впервые, то я бы не видел… не вижу… не увидела бы… не увидел бы… следа старого врага в твоей душе… Или же я его вижу лишь потому, что ты еще не прошел испытание… или же ты уже прошел его и теперь умер и пришел ко мне тенью… или сбившиеся с пути духи вновь хотят затуманить мой взор, и ты лишь мираж, навеянный мне судьбой… Но ты здесь и я здесь и значит сегодняшний день наступил. Здравствуй, Безумный Генерал”.

Разум Хаджара был куда крепче, чем когда он впервые оказался “лицом к лицу” с этим созданием. Да и, к тому же, он был заранее готов к тому, с чем его придется столкнуться.

Так что ему доже показалось, что он понял и разобрал в речи Древа куда больше, чем в первый визит.

– Нам надо поговорить.

– “А разве мы этого уже не делаем… или ты еще не пришел… или уже не придешь… но ты стоишь здесь, а значит мы говорим”.

Хаджар, как уже было раньше, подошел к Дерву и, коснувшись ладонью его ствола, лег на корни. На этот раз он находился в сознании и видел, как те, оживая, поднимаются, соединяются в единое одело и опутывают его с материнской нежностью и заботливостью.

Стало тепло. Не физически, а душевно. Как если бы он действительно вновь оказался в объятьях королевы Элизабет.

– “Сколько бед и горя за столь краткий миг, что ты жил, Безумный Генерал… или ты уже умер и потому, я могу с тобой говорить… но ты еще не встретил того, кто не был рожден… или ты потому и умер, что он не был рожден… или потому и живешь, что не рожден еще и сам…”

– Я мало понимаю из того, что ты говоришь, мудрейшее Древо Жизни, но…

– “Тише, генерал… тише… Разве мать тебе не пела, что все беды и горе уйдут? Или она лишь споет тебе об этом… или её собственная мать так и не спела ей ту песню и она уже никогда тебе не споет… Мне так жаль, Безумный Генерал, что ты не услышишь этой песни полностью…”

Хаджар вспомнил, как ему пела мать. Она всегда обрывалась на втором куплете и, отложив Ронг’Жа пыталась защекотать сына, казалось, едва ли не досмерти.