— Ну, что вы её так держите, словно женщину! Давайте поднимайте! Нам завтра на рассвете уже отплывать, а тут даже мачта никак не установится! Вторуша! Тяните тросы! Долго они так стоять будут! — поднял голову вверх кормчий.

— Что? Не слушают? — подошёл к рыжебородому Зорген.

— А, это ты!? Да вот полюбуйся!? Понабрал один сброд, теперь мучаюсь! Пойдём лучше новгородской медовухи выпьем! Хоть что-то приятное опрокину за целый день!

— Ну, наконец-то! Мы уж заждались! — взвыл от тоски Серафим.

— Да со своими матросами задержался! — начал оправдываться кормчий. — Зовите меня Гнутый! Морское прозвище от того такое, что пять лет назад спину сорвал! Так до сих пор не могу разогнуться! — улыбнулся кормчий.

— А где же купцы? — не понял Серафим.

— Велеслав отошёл платков дочерям прикупить! Вот с минуты на минуту вернуться обещался! Давайте лучше по кубку медовухи потребим! — предложил Гнутый.

— А отчего бы не выпить с добротным хозяином?! — ехидно прищурил один глаз Святогор. — А коли так всё ладно, может и рома бочонок, где заваляется?! Чай люди по морям вхожие, без этого морского напитка не обходятся, да и он по крепче медовухи будет?

— А как же без рому то? — усмехнулся кормчий.

— Ну, так неси! — поторопил старого моряка Зорген.

— Одинец! Неси сюда ром! Гулять, так гулять! — высунулся Гнутый наружу и незамедлительно притворил дверцу. — Ну, гости дорогие! Присаживайтесь по удобнее! Отведайте, чем богаты! — кормчий выложил на стол ржаного хлеба, остатки запеченной курицы, ещё нетронутой рыбы и позднее принесли ароматного рома. На борту ушкуя послышался голос купца.

Все разговоры зашли о доме, точнее говоря, кто и сколько лет его не видел. Жаль, что Максу Зоргену есть о чём рассказать, но никто не поймёт, что где-то через тысячелетие у каждого начнёт появляться автомобиль на водородных баллонах.

Некая Фёкла, племянница Велеслава, у того месяц назад посваталась за боярина Николу. Пир растянулся на две недели и три дня. Гости пили, ели и поздравляли молодых от утра до утра. Стол ломился от обилия всяческих блюд — всё началось с горячих щей и хмельного кваса. Сейчас Велислав приплывёт в Новгород и узнает, что скоро в очередной раз станет дядюшкой.

Вот у Одинца и Вторуши за неделю до торга отец поплыл рыбачить на лодке. Так до сей поры и не вертался. Одни люди говорят, мол, акула съела, а другие — помалкивают. Ну, так-то правильней про акулу своей бабе сочинить, нежели признаться, что по молодухам соскучился. Знамо — своя баба и на кол посадит голыми руками и достоинство оторвёт, коли забалуешь. Только Максим Зорген понимал, какая выходит нелепица — акула заплыла из центра Балтийского моря, чтобы одинокого рыбака в Орешке сцапать. Бред, да и только. Как только не придумают полюбовницы спрятать своих возлюбленных под своим крылом, а и верят же!? Не то, что в двадцать первом веке обезумевшие бабы за деньги покупают беременность, ну, это на бумажках, конечно же, но тоже немало нерв потратишь!?

Утро началось с коллективистского «и раз». Зорген присел на свободную скамью, взялся обеими руками за висло, вытолкнул его в воду и сделал первый рывок, входя в общий ритм. Ушкуй слегка качнуло на реке, левый борт корабля потащило в сторону.

Пот выступил со лба Макса. Мышцы и связки начали болеть от натуги. На горле путника расширился лимфатический узел так, что его нельзя не заметить. Колени трясутся от тяжести. Если б не это путешествие, воин никогда не поверил бы в столь каторжный труд гребца.

Тем временем ушкуй уносился всё дальше от Плоцка. Дня четыре ладья ещё катила по руслу Вислы, обгоняя Добжинь, Хельмо и Гданьск, прежде чем вышла в Балтийское море к острову Озель. Путники то и дело сменяли друг друга, давая время уставшим от гребли ребятам отдохнуть.

Не успела ладья пройти под парусами мимо Озеля, как матросам пришлось отдавать швартовный якорь и закручивать паруса. Кормчий боялся рисковать нарываться на рифы в новолуние. Ночь коротать решили посреди моря. Именно эта ночь и окажется для Велеслава и его команды бессонной.

Торец острова Гомланд блеснул светом. Свет, похожий на лампадку, плыл по реке в сторону ушкуя. Команда притихла на палубе, оголив лезвия мечей. Возле ушкуя, вырос многовековой корабль, поросший тиной. С некоторым гулом он остановил ход своих механизмов. На корму кораблей легли помосты. По поверхности, казалось бы, пустой палубы раздались выстрелы вполне реального револьвера. На помосты начали вываливать тени давно ушедших в прошлое моряков, постепенно возвращая себе контраст.

Сапоги с острыми носами ступили на палубу Гнутого. Их каблуки цокнули по доскам. Кожаные штаны сексуально облегали стройные ножки. Чёрный зловещий кожаный плащ угрожающе развивался на ветру. Кожаный корсет рельефно облегал идеальную талию. Поля драповой шляпы играли в такт плащу. Рука небрежно смахнула шляпу с головы и вынула из волос золотую иглу. Каштановые волосы растрепались ниже плеч. Её серые глаза стрельнули по всей команде людей и остановились на Зоргене.

— Запах крови! Человече! Убить всех! Ушкуй сжечь! Всё добро ваше, отныне моё добро! — крикнули алые губы девушки. — За дело!!!

— Стой!!! Отпусти молодых ребят! Они же дети совсем!? Прошу! — попросил Макс.

— Молчать, смерд! Теперь я здесь приказываю! — огрызнулась незнакомка.

Девушка вынула свою саблю из ножен и встала в боевую стойку. Со всех сторон уже доносился лязг металла. Кто-то у корчмы вскрикнул. В трюме заржали лошади. Девушка улыбнулась и вогнала лезвие в пол кормы. Она подняла взгляд к небу, вскинула руки и закрутилась. Макс посмотрел вверх и заметил, как канаты на шпиле мачты освобождают паруса. Откуда ни возьмись, появился огонь, прожигающий парус и вырисовывая в нём водную руну.