Когда двери лифта разъезжаются в стороны, мне удается одной рукой вытянуть из кармана желто-коричневой кожаной куртки сигарету и сунуть ее в рот. Я сворачиваю налево, в приемную, приветствую взмахом руки секретаршу Джин, щелкаю зажигалкой, затягиваюсь. Мои легкие наполняются никотином, канцерогенами и черной смолой.

Табличка на двери, которую я только что закрыл, сообщает: «РОБИН ГАРРЕТ И ПОМОЩНИКИ». Чуть ниже более мелкими буквами значится: «ЛИЦЕНЗИРОВАННЫЕ ЧАСТНЫЕ ДЕТЕКТИВЫ — ОБЕСПЕЧЕНИЕ БЕЗОПАСНОСТИ БИЗНЕСА И КОНСУЛЬТАЦИИ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ».

Я прохожу в дверь, находящуюся рядом со столом Джин, и оказываюсь в просторной комнате, сильно напоминающей полицейский участок. Пять столов, кофеварка, диспенсер с питьевой водой, металлические стеллажи, потертые вращающиеся кожаные кресла, на стенах — несколько фотографий в рамках. Сейчас в офисе присутствуют лишь двое из трех наших младших сотрудников, оба разговаривают по телефону. Я ставлю стаканчик с кофе на офисный стол и занимаю наконец свое рабочее место.

Человек, сидящий лицом ко мне за соседним столом, произносит:

— Ну наконец-то.

Строго говоря, Робин Гаррет — мой босс, но на деле мы с ним скорее партнеры. Начинал он в одиночку, однако после того, как я три года назад присоединился к нему, наша компания обзавелась еще тремя детективами, секретаршей Джин и относительно роскошным офисом.

— С добрым утром, Роб, — говорю я, перебирая скопившуюся на моем столе почту.

— Как думаешь, который сейчас час?

Вообще-то он вовсе не злится, просто ему нравится время от времени изображать замученного делами начальника. С этим просто надо смириться.

— По-моему, половина одиннадцатого, — отвечаю я. — Может, теперь это называется как-то иначе, во всяком случае, я об этом не слышал.

— Проспал или похмелье донимает?

— Ни то ни другое. Переработал.

Он насмешливо приподнимает бровь:

— Невероятно! Кто ты такой и что сделал с Алексом?

— Ничего, что не смогли бы поправить месячный сон и пара таблеток от головной боли. Мы можем сообщить чете Инграм, что юный Джейми живет со своей подружкой Крисси Эванс в квартире на Бедфорд-авеню. Она по-прежнему учится в университете, он на днях стал «лучшим работником месяца» в заведении под названием «Жареная курица мисс Моны», это на Дуглас-стрит. Я там побывал и могу сказать только одно: сильно напрягаться, чтобы получить почетное звание, ему не пришлось. Возвращаться домой и общаться с родителями его пока не тянет, однако он после долгих уговоров позволил дать им номер его телефона. — Я делаю большой глоток очень крепкого, с частичками зерен, эспрессо. — Весь вчерашний день я провел в обществе друзей Крисси, а вечером караулил в служебной машине возле ее дома, ожидая, когда появится она или Джейми. Появились они в восемь тридцать. Мы побеседовали. По-моему, они ребята хорошие.

— Стало быть, мы можем отправить Инграмам окончательный счет. Еще один довольный клиент, — с широкой улыбкой произносит Роб.

— Я бы поостерегся так говорить — они ведь еще не видели счета, — отвечаю я с усталой усмешкой. — Что у нас новенького?

— Появилась парочка хлебных дел. Сейчас ими занимаются мальчики. Да, а тебе звонил шериф некоего округа Хиксвилл. Фамилия и телефонный номер — на твоем столе.

Роб родился в Чикаго и ни за что не упустит возможности поиздеваться над «деревенщиной» — ну и я не исключение, поскольку, как он считает, я родом с «Великого севера белых людей». Никакой злобы тут нет — это просто часть его репертуара.

Я обшариваю взглядом стол и обнаруживаю оторванный от конверта клочок бумаги, на котором значится номер телефона и имя: Дейл Тауншенд. Я знаю Дейла. В детстве мы с ним жили в одном городке, а его младший брат Крис был моим лучшим другом. Правда, я не видел Дейла лет семнадцать — с тех пор, как поступил в университет, — однако разговаривал с ним полтора года назад. Он тогда позвонил мне по поводу ограбления, которое расследовал, и попросил посмотреть материалы, которые ему и его ребятам удалось собрать. И я с радостью помог ему.

Интересно, думаю я, что ему нужно теперь? Может, он хочет нагрузить меня чем-то еще? Я снимаю с телефона трубку, набираю его номер. И после двух гудков слышу голос:

— Шериф Тауншенд слушает.

— Дейл? Это Алекс Рурк. Ты звонил мне сегодня. Как дела?

— Алекс! Сто лет тебя не слышал. Дела нормально. Правда, сейчас нас малость лихорадит.

Голос у него низкий, с хрипотцой. Я не имею ни малейшего понятия, насколько изменился Дейл со времени нашей последней встречи. Судя по голосу, я живо представил себе этакого бородача с фигурой водителя-дальнобойщика.

— А как Крис? — спрашиваю я. — Все еще служит в Береговой охране?

— Ну да. Обещал в сентябре погостить пару недель дома. Ты тоже приезжай, посидим все втроем, вспомним молодость.

— Непременно. Ладно, так зачем ты мне звонил?

— Да у нас тут странное дельце образовалось, я и подумал — вдруг ты сможешь помочь нам, как в случае с Шарпом.

— Конечно, — говорю я. — Выкладывай.

— Ночью пятнадцатого мы взяли одного малого по подозрению в убийстве. Он стоял на шоссе милях в четырех к югу от города — держал в руках два ножа, а тело жертвы лежало у его ног.