— Я ездил туда с ним пару раз, — продолжаю я. — Играл с детьми. Возможно, играл и с моим братом, но отец ничего мне об этом не сказал.

— Он старался сделать как лучше.

Я думаю о том, во что превратился Ник-Мэтью. О его записке: «Известно ли вам, какое чувство охватывает человека, у которого отнимают близких? Известно ли вам, что чувствует человек, когда они гибнут?» Он винил моего отца в смерти своей матери. И ненавидел всех остальных за то, что они помогли отцу скрывать прошлое, и за то, что ему пришлось пережить в «Святом Валентине». По его словам, он вернулся, чтобы заманить меня сюда. Но зачем? Разве я виноват в том, что наслаждался жизнью, которой не было у него?

Долгое время я сижу, не произнося ни слова, тупо вглядываясь сквозь дно чашки в далекое прошлое. Я не знаю, что толкнуло отца на супружескую измену, как не знаю и причин его разрыва с Джоанной. Оставил ли он ее потому, что любил мою маму, или только из-за меня? Наверное, Бен прав, отец просто старался сделать как лучше, однако не смог, после того как умерла Джоанна, просто взять и повернуться спиной к своему сыну, законному или незаконному. Во всяком случае, мне хочется так думать.

Джемма накрывает мою ладонь своей, спрашивает:

— Ты как себя чувствуешь, Алекс?

— Узнавать такие новости тяжело, — говорит сидящий напротив нас Бен. — Есть вещи, о которых лучше не вспоминать. Оставлять их в прошлом.

— Дейл, это Алекс. Новости есть?

Я уже подвез Джемму до здания Высшего суда и сейчас сижу в «корвете» у заправочной станции, расположенной неподалеку от городка Смирна-Миллс. Мне необходимо какое-то тихое место, в котором я смогу привести в порядок свои мысли, а придумать я смог только одно такое. Место, в котором начинался роман моего отца и в котором он попытался с ним покончить. Джемму мой выбор не обрадовал, однако она его поняла. Но, прежде чем ехать туда, я решил проверить, нет ли у Дейла чего-нибудь новенького.

— Привет, Алекс. — Дейл делает паузу. — У тебя все в порядке?

Я смотрю сквозь ветровое стекло — ни на что в частности.

— Да. Все хорошо. Тебе удалось что-нибудь выяснить о Мэтью Торне?

— У нас тут целое жизнеописание сложилось. С помощью банков. — Я слышу, как шелестит бумага, — это Дейл перебирает документы. — Мэтью Торн, двадцать шесть лет. Насчет его образования пока точных сведений нет, но ни в каком университете он, похоже, не учился. Работать начал с шестнадцати лет. Ничего особенного — продавец, служба доставки, — однако дальше появляется кое-что интересное.

— Да?

— Проработал четыре месяца в мастерской по ремонту и установке замков в штате Милуоки, затем устроился в Детройте в фирму, занимавшуюся сносом зданий. После этого перебрался в Атланту, работал в авторемонтной мастерской, затем был библиотекарем в Нью-Джерси — почти до самого пожара в «Святом Валентине», а к этому времени он уже умел управляться с замками и сносить дома. И бог знает, чему еще он успел научиться.

— Что потом?

— Перед пожаром уволился, дальше пусто. Вновь появился примерно через полгода, в пенсильванской компании, распродававшей по почтовым заказам армейские излишки любителям поиграть в солдатики. Провел какое-то время горным проводником в Неваде, затем библиотекарем в колледже в штате Нью-Йорк, а затем снова пробел, однако с помощью его кредитных карточек удалось выяснить, что он останавливался на несколько недель в паре мотелей, расположенных гораздо севернее этого штата.

— Как раз в то время, когда погиб Джошуа Стерн?

— Так, — подтверждает Дейл. И умолкает, предоставляя мне возможность задать неизбежный вопрос.

— Где он был, когда погибли мои родители?

— В Майами. Работал автомехаником.

— О боже.

Дейл обходится без комментариев, просто движется по списку дальше.

— После этого снова начинаются блуждания. Продавец в Виргинии, бармен в Канзас-Сити. В общем, всякого рода низкооплачиваемая работа.

— В Канзас-Сити?! Когда?

— Примерно через полгода после смерти твоих родителей. Провел там несколько недель.

— Я тогда лежал в одной из больниц этого города.

Голова моя идет кругом — я пытаюсь понять, как долго Ник-Мэтью следил за мной, вынашивая планы мести.

— Мы можем сделать для тебя что-нибудь еще?

— Не сейчас, — отвечаю я. — Мне нужно подумать.

— Конечно, Алекс. — Еще одна пауза. — Ребята говорят, что ты и доктор Ларсон уезжали куда-то этим утром. Появилось что-то новое?

— Расскажу потом, — говорю я. И прерываю вызов. — Может быть.

К озеру Клэй ведет извилистая каменистая дорога. Я останавливаю «корвет» под синевато-серым небом и некоторое время смотрю на виднеющийся за деревьями, главным образом березами и елями, водопад, на его белую пену и серебристую воду. Коттедж отсюда не виден, его заслоняет склон горы.

Я и сам не вполне понимаю, почему приехал сюда. Скорее всего, из желания вызвать призрак моего детства, и сделать это в одной из его символических опорных точек. Вид поднимающейся по горному склону дороги сохранился в моей памяти со времени первого приезда в эти места, его словно пропитывало волнующее предвкушение уик-энда, который я проведу здесь с отцом.