Люди без совести

Аннотация

Стихи писателя и драматурга Родиона Белецкого близки иронической и даже абсурдистской поэзии, но отличны от постмодернистского стеба 90-х добродушием и очевидным принятием жизни. Автор не злоупотребляет метафизикой, о вещах непонятных старается не говорить, чтобы никого не запутывать. Несмотря на игровой контекст поэзии Белецкого, она в первую очередь лирична. Стихи написаны легко, и эта веселая легкость передается читателю, который в ней сейчас нуждается больше, чем в тяжеловесной дидактической серьезности.

I СВОБОДА С полупрожеванной ногой, хромой, испуганный, нагой сбежал поэт от каннибала. У людоеда был уют, но то, что все тебя жуют заколебало. МОЛИТВА Я наступил на торт на свадьбе друга, я написал бумагу на отца. О, Господи, когда мне станет туго, не отверни огромного лица. Мне сорок лет, и все, чего умею, играть на телефоне «в поезда». Давным-давно я сел тебе на шею, и еду, блин, неведомо куда. Курю табак, увы, смотрю порнушку, несчитаны серьезные греси. Спаси мою испорченную душку, и чашу, если можно, пронеси. Ведь я твой раб, и раб твоих посланцев, чего не скажешь, о моих друзьях. При встрече, покажу тебе засранцев, которым и неведом божий страх! 47 Мужчина сорока семи отягощен женой, детьми, собакой, банковским кредитом… И хорошо, а то взлетит он туда, где свет и облака смешала мощная рука. НАМ С ТОБОЙ Я ничего не понимаю. Четыре сбоку, девять с краю. Поёт артист, крошится сыр. Над нами, видно, шутит мир. Его простого притяженья не знают наши отношенья. А как узнают, я боюсь, совсем загнётся наш союз. Союз Елены и Париса, союз Баранины и Риса, союз Пастушки и Быка, союз Весны и Ветерка. Весна идёт. Пастушка плачет. Безумный Бык куда-то скачет — рога, повадки наглеца, пока без жёлтого кольца. Куда-то мимо едут люди: мужчины думают о чуде, для женщин чуда вовсе нет: мужчины и обед. И с первым справится сложнее, оно упрямей и нежнее. И продолжается борьба за звание раба. Мы в ней участвуем и знаем, что ничего не понимаем. БИЗНЕСМЕН Я такой бизнесмен, что везде нахожу свою выгоду. У меня есть, ни много ни мало, стратегия, план. Всуе не суечусь, и за курсом валюты не прыгаю: мне острейший финансовый нюх от рождения дан. На все деньги, что мама дает, покупаю юани я. Для меня это круче, чем ваш драгоценный металл. Кто-то скажет: «Дурак». Кто-то скажет: «У малого – мания». Я же к русско-китайской войне сколочу капитал. «Ветер веет…» Ветер веет, мать болеет, полотенце унесло. Я без денег, понедельник и какое-то число. За окошком по дорожкам ходят люди до метро. Эти лица не решится описать мое перо. Ты несчастный я несчастный этой ветреной зимой. Это, братец, случай частный, частный случай, Боже мой… МЕЛОЧЬ Идет мужчина при параде, с утра побрившийся станком. Идет он, прямо скажем, к бляди, с которой он едва знаком. Все просто в мире происходит, отец с утра налево сходит, присядет вечером с детьми и почитает книжку о том, как лошадь, черт возьми, укачивает мышку. «Гоголь, Боткин, Айвазовский и Панов…» Гоголь, Боткин, Айвазовский и Панов катятся в коляске на четыре места. Еду во Флоренцию. У Айвазовского медальон в котором по пояс писана невеста Боткина. Играют в преферанс. У кучера качается голова. Группа итальянок на обочине поёт романс, путаясь в языках и на ходу вспоминая слова. А слова простые, очень простые: чувство, томление, отношения между полами… Там же и крестьяне, любящие искусство, в чёрных шляпах с огромными полями. И так хорошо, что хочется умереть, ей Богу, и умертвить весь мир. Знаю, что будет на третье у Гоголя – макароны, масло и сыр. СЮЖЕТ Если есть в мире радость — она начинается здесь. Если есть в мире гордость — она не находит ответа… Человек беспокойный не может ни пить и ни есть, не придумав себе в утешение другого сюжета. У него на бумаге куда-то плывут корабли и целуются пары напротив сухого фонтана, он не видит земли, он специально не видит земли. И заметит её слишком поздно, а может быть, рано. И проснувшись от боли, захочет за жизнью идти, придавая значение каждому малому шагу. Но опять забывая о выбранном кем-то пути, он сидит и в надежде на чудо марает бумагу. ЛОЖНЫЕ ДРУЗЬЯ ПЕРЕВОДЧИКА Было страшно этой ночью, как никогда еще. Дело в том, что Ложные Друзья Переводчика пришли глаголом поджечь мой дом. Один сутулый. лицо, как блин. Родился под Тулой, кличка «Between». Второй: кадык вперед, кривая шпага. Два шага пройдет, упадет, встанет, и снова два шага. Третий, как Аполлон Бельведерский, но очень маленький, и очень мерзкий. И вот он кладет с моими грехами кривой листочек. А я ему: «Ты, идиот, я вообще-то не переводчик»! МОСКВИЧ Вслед за новым законом умеренный стон. Утром в «ЦУМе» кочевник вернул «Вюиттон». Незнакомые люди в уборной. Черный хлеб… Подозрительно черный… Вот бездетная пара на йогу идет. Я боюсь за неё: упадет, пропадет! Ведь москвич – он пугливей мышонка, у него лишь айфон да мошонка. На работе – запара, а дома – загон. Так от смеха трясется тяжелый вагон. На перроне привычная слякоть. Я – москвич, и мне хочется плакать. II ОКСАНА БОРИСОВНА Оксана Борисовна, женщина строгая, на службе стоит и почти не моргает. Ну, верю я в Бога! Ну, верю же в Бога я! Тогда почему же он не помогает?! Я столько постилась, молилась, Ты слышал, себя выворачивала наизнанку. Да только пропала квартира, а Гриша зачем-то влюбился в соседскую Нанку. Зачем эти церкви, кресты с куполами, когда не допросишься даже здоровья! Не только молилась, ведь я и делами… Еще эта Нанка, эх, жопа коровья! Ведь всё это несправедливо и больно! Оксана Борисовна, женщина строгая, отеческой верой была недовольна, икону Матроны за краешек трогая. СЛЕПОК Боже, извини, я совсем не крепок: Твоего лица говорящий слепок. Шаг один вперед, и назад два шага. Чтоб любить Тебя , мне нужна отвага. Боже мой, прости, я совсем не стоек: опираюсь я на систему стоек. На подпорках я из гнилого древа, и, того гляди, завалюсь налево. ЗЛОДЕЙ Разбирает архив перед смертью злодей: здесь веселые письма убитых людей, на открытках Ильинский хохочет, виды Сочи. У него была форма и был пистолет. Было много злодею отпущено лет. Много сил для командного крика, а поди-ка… Как Поддубный силен, как Баталов красив. Все прошло. Вот старик разбирает архив. Пальцы трогают клей на конверте. Дело к смерти. ТРОИЦА Вера в Христа меньше фигового листа, слабее голоса в дальней комнате. – «Во словесех твоих»… дальше напомните? – Сорри, я не напомню, нет. Вера с обеда. Сейчас обед. Бог его знает, когда откроется. – С праздником. – Праздник? – Сегодня Троица. РОДИНА Родина – пыль на стыках, стояние долгое на перегонах, короткие юбки на чиках, (а чики – в погонах). Холод – плохо, жара – плохо, дохнут люди от скуки. Возлюби ближнего, только не лоха, и ходи, широко расставив руки. Наша Родина – это кастрюля с кипятком и скачущей крышкой. Наша Родина – это пуля с олимпийским веселым мишкой. Правду ищешь с миноискателем, находишь пивные банки. – Мама, мама, я стану писателем, на полигоне описывать танки! Любовь в двух случаях из пяти, и всех постоянно жалко. Счастье возможно, но на пути карцер и коммуналка. Калашников бравый построил чертей, поздравил их с Новым Годом. Больше не будет нелепых смертей, а будут пряники с медом. НАБОЖНЫЙ ЧЕРНОРАБОЧИЙ Набожный чернорабочий, маясь в чужой стране, светлой московской ночью дань отдавал жене. Образ супруги милой крепко зажал в руке. Вспомнил, она ходила голая, но в платке. Не баловство, не похоть, строго: туда-сюда. Только б с тоски не сдохнуть, после эрзац-труда. Утром в пять тридцать вскочит, битва за кипяток, после до поздней ночи будет кидать песок. Стыдно и сладко дяде. родина далека. Как часовой в наряде, ходит его рука. РУССКАЯ ЖЕНА Однажды русская жена сидела в Дублине одна с бутылкой виски. Что за дурацкая страна; в двенадцать не найти вина, всё по-английски! Ирландский муж сбежал под душ, потом – к сеструхе скорее ноги унести. Он знал, что может огрести: жена не в духе. Конец привычным тормозам, и после виски был бальзам с душком аниса. Никто не знает, а она не просто русская жена, она – актриса. Ведь это правда: был успех, она на курсе лучше всех, звезда прогонов! Её улыбкой одарил и комплименты говорил Жендос Миронов. Сглупила. По ее вине остался в сумрачной стране любимый Леха. Горит на кухне русский газ, и слезы капают из глаз, и очень плохо. Увы, бальзама больше нет. встречает розовый рассвет веселый Дублин. Погас на кухне русский газ… О чем тут говорить сейчас? Талант загублен. ЭЛЕГИЯ Я ожидаю скромной ласки от дамы в желтой водолазке. И на щеках пунцовой краски имею искренний мазок. А в Центре вечер так обилен, разносторонен, рокабиллен, под звуки дальних сексапилен попробуем еще разок поверить в то, что мира нету, что много грязи, мало свету, что к пожелтевшему скелету еще «кудрявые» спешат. Что между нами все закрыто, что на земле лежит корыто, что Маргарита – это Рита, что Алабама – это штат. Попробуй все же затаиться, пока язык еще дымится, пока не видит заграница, пока по берегу реки, друг другу громко возражая, на сапоги плевки сажая, распоряжаясь и мужая, проходят в рифму рыбаки. БЕЗ ЛЮБВИ Гложет, гложет, гложет, гложет, помогите, кто чем может. гложет, с ночи до утра. Утром – черная дыра,

Конец ознакомительного фрагмента.