Клаузевиц баланс сил под Ригой свёл к одному предложению: «На нижнем течении Двины Макдональд с 30 000 наблюдает за Рижским гарнизоном, насчитывающим 10 000 человек». Богданович считал, что Эссен ко времени вторжения неприятеля имел под своим началом «до восемнадцати тысяч человек».1

Выяснение численности войск, сосредоточенных на начало войны в Риге, – вопрос гораздо более «тёмный», чем это может показаться на первый взгляд. Эта тема заслуживает отдельного рассмотрения, и разбор состава войск, сосредоточенных под Ригой, будет дан в другом месте повествования. В рамках рассказа о сражении при Гросс-Экау (совр. Иецава) стоит обратить внимание на два аспекта.

Первый. Следует учитывать, что к началу военных действий далеко не все войска, которые были выделены для защиты Риги, успели к ней подойти.

Укрепления рижской Цитадели в изображении Иоганна Кристофа Бротце.

Второй. Практически весь так называемый рижский корпус состоял из сводных частей, сформированных из резервных и запасных батальонов. Что это значит?

Перед войной русские пехотные полки были трёхбатальонного состава, по четыре роты в батальоне. Первая рота каждого батальона набиралась из отборных людей и называлась гренадёрской, остальные – по наименованию полка. Если полк, к примеру, был егерским, то и роты назывались егерскими. Нумерация рот имела свою особенность. В том же егерском полку это выглядело следующим образом. В первом батальоне первая рота называлась 1-й гренадёрской, затем шла 1-я егерская, 2-я егерская и 3-я егерская. Во втором батальоне первая рота называлась 2-й гренадёрской, затем шли 4-я, 5-я и 6-я егерские. Наконец, в третьем батальоне – 3-я гренадёрская рота, 7-я, 8-я и 9-я егерские.

Первый и третий батальоны полка считались действующими, а второй – запасным. С началом войны полки приобретали двухбатальонный состав. Происходило это следующим образом. Из запасного батальона изымалась гренадёрская рота, которая оставалась в полку. Кроме того, из состава 2-го батальона 1-й и 3-й батальоны доукомплектовывались людьми до штатного расписания. После этого то, что оставалось от второго батальона, направлялось для формирования сводных дивизий, которые предназначались для резервных армий. Разумеется, в связи с этой схемой, командиры полков стремились концентрировать в запасных батальонах наименее ценный в боевом отношении личный состав. Запасные батальоны были отборными войсками, правда, не в том смысле, в котором это выражение обычно используется. Однако всё же это были солдаты и офицеры, которые вполне были знакомы с военным делом, а не вчерашние рекруты.2

Кроме запасных батальонов, практически у каждого полка были ещё и резервные батальоны, служившие той самой «учебкой», в которой обучались рекруты. Запасные рекрутские депо для обучения рекрутов главным правилам военной службы впервые были образованы в 1808 году по инициативе тогдашнего военного министра А.А. Аракчеева. Для этого каждая пехотная дивизия выделила шесть обер-офицеров, двадцать четыре унтер-офицера и двести сорок старых солдат с целью обучения рекрутов для своей дивизии. Срок обучения равнялся девяти месяцам.

Иван Николаевич Эссен (Магнус Густав, 1759–1813) – русский генерал-лейтенант, военный губернатор Риги на начальном этапе Отечественной войны 1812 года. Художник Д. Доу.

В состав рекрутских депо и входили резервные батальоны. Как только полк нёс потери и нуждался в пополнении, резервный батальон поставлял в свой полк уже более – менее обученных солдат, чем обеспечивалась постоянная боеспособность полка. Ранее полк не мог восполнить свои потери до тех пор, пока не получит и не обучит новых рекрутов. Впрочем, в 1812 году нужда в солдатах заставила отказаться от этой схемы – в горнило войны бросали всех солдат, что были под рукой, в результате – резервные батальоны.

Похожая ситуация была и в кавалерии.

Так вот, так называемый рижский корпус на начало войны состоял чуть ли не поголовно из запасных и резервных батальонов, на скорую руку сведённых в полки. Командовал рижским корпусом Иван Николаевич (урождённый Магнус Густав) фон Эссен, назначенный военным губернатором Риги и Лифляндским генерал-губернатором лишь 2 июня 1812 года. Практически за месяц до начала войны.

И.Н. Эссен был настолько поражён состоянием вверенных ему войск, что в докладе императору писал: «Конница, под командою моей состоящая, худо служит, причины тому, что запасные эскадроны со стороны офицеров, исключая некоторых эскадронных командиров, также нижних чинов и лошадей, брак полков. Я не жалуюсь Вашему Императорскому Величеству, а буду употреблять все лестные доверия Ваши, дабы привести сию часть в желаемое устройство».3

Городские укрепления тоже особого оптимизма вызвать не могли. Рига того времени сохраняла статус крепости и ограничивалась тем, что сейчас принято называть Старым городом, Вецригой. Только там можно было строить каменные дома. Это пространство было окружено валами и рвами. Чуть ниже по течению реки располагалась ещё одна крепость, размером чуть поменьше – Цитадель, в которой размещался рижский гарнизон. Даже после срытия валов, произошедшего во второй половине XIX века, казармы Цитадели долго сохраняли вид единого архитектурного ансамбля. Первый удар по Цитадели был нанесён в XX веке при строительстве высотного здания, определённого тогда под нужды агропрома. Окончательно искалечило ансамбль строительство кубического здания банка, спроектированного в лучших традициях Корбюзье. Наиболее предметным напоминанием того, что Рига до середины XIX века сохраняла статус крепости, служит городской канал, возникший на месте бывшего крепостного рва, окружавшего укрепления города и Цитадели.

Все дома, построенные за пределами этих рвов, входили в пригороды, форштадты. Вдоль Петербургского шоссе (совр. бульвар и улица Бривибас) тянулся Петербургский форштадт, с востока к городу примыкал Московский форштадт, на левом берегу располагался Митавский форштадт. В пригородах можно было строить только небольшие деревянные дома, которые надлежало уничтожать при приближении к Риге неприятеля. Это было необходимо для того, чтобы враг не мог, прикрываясь этими постройками, разместиться у самых городских укреплений. Пространство вокруг города должно было свободно простреливаться орудиями, размещёнными на городских валах.