— Айлин подсела на него, а во время одного из визитов к Алистеру, окончательно перешла черту и теперь живет не в нашем мире. Здесь, на Аморрику особый энергетический фон, он провоцирует обострение у всех, кто так или иначе контактировал с наркотиком. Алистер постоянно винит себя в случившемся, но Айлин, она…

Гленна замолчала, с трудом сдерживая слезы. Тиль же не придумала ничего лучше, как подойти и обнять женщину. Та благодарно прижалась, после вытащила из сумки платок и вытерла глаза.

— Она была как вы. Такая же безбашенная, постоянно ищущая приключений. Мы с мужем к тому времени успели четырежды сменить жилье, чтобы выплатить штрафы за проделки Айлин. Так стыдно, мы даже Алистеру не могли помочь с покупкой слухового импланта. Он бы не взял денег, я знаю, но хотя бы попытаться… Ничего, понимаете, у нас ничего не осталось.

Тиль понимала, но она никогда не смотрела на свои выходки с такой стороны. У Блумфилдов хватило бы денег на трех сумасбродных дочерей. Тем более училась Тиль бесплатно, как отличница, могла себе позволить небольшие глупости, никогда не выходившие за рамки обозначенного папой лимита, естественно. Но… честное слово, выберется из всей этой переделки, начнет вести себя примерно. Да и Алистер присмотрит. Наверное. Все же обидно осознавать, что все его дела вызваны чувством вины перед сестрой.

— Я тогда много молилась, — продолжала Гленна. — Когда выхода нет, начинаешь просить помощи у бога. Я просила, чтобы Айлин угомонилась, прекратила все это. Просила хоть немного спокойной жизни для всех нас. И…

Она все же расплакалась. К Гленне подошел один из санитаров и протянул стакан с водой. Тиль же обняла женщину еще крепче и попыталась утешить. Не хотела бы, чтобы ее мама или папа так страдали. Наверное, не хотела бы и Айлин.

— Вы не виноваты, — с языка рвалась история о царстве Безымянного, вольтах и прочем. Но здесь и сейчас все это казалось бредом. А что если оно и было бредом? Вдруг не существует ни богов, ни магии, а Тиль — простая наркоманка?

— Не знаю. Говорят же, что все наши слова и мысли материальны, что они так или иначе воздействуют на мир? Простите, — мама Алистера вытерла слезы и через силу улыбнулась. — На самом деле я привела вас сюда только чтобы предостеречь. Чтобы в жизни ваших родителей не было всего этого.

— Не было? Его точно не было на месте? — Вера металась по гостиничному номеру и никак не могла связаться с Фрэнком. — Как, как он мог взять и сбежать на орбиту, кгда так нужен? То-то он интересовался, как я отношусь к гармоникам. Ну не мог мне попасться настолько идеальный мужчина! Чтобы и форму по службе носил, и спортзал посещал, и татуировками не баловался, и без баяна!

— Мог, — выдохнула Тиль и на всякий случай подтянула к себе подушку. Если Вера набросится, хотя бы на первое время сможет прикрыться. — Он же не мог знать о моих проблемах, а корабль все же нужно починить. А насчет баяна я Фрэнку проболталась. Прости-прости.

Вера развернулась, уперла руки в боки и нависла на Тиль. Хотелось верить, что подруга не набросится на практически инвалида. По коэффициенту интеллектуального развития.

— Вот же! Удивляюсь, почему я тебя еще не пристукнула?

— Потому что ты самая лучшая и понимающая подруга? Да? — Вера нахмурилась, но уголки ее рта уже расползались в улыбке. — И я сразу же рассказала, что пошутила и что не стоит идти к тебе с баяном. Хотя до сих пор не понимаю, что в них такого страшного.

— Орудие зла и пыток, участок воплощенного ада!

Подруга выдохнула, отобрала у Тиль подушку и села рядом.

— До того, как папа изобрел свои пушки и разбогател, мы жили очень бедно. В коммунальной квартире, в крохотной комнате с родителями, двумя бабушками, котом и попугаем. После войны зарплаты почти не платили, мы ели-то не каждый день. А если что и перепадало, то только тарелка супа, вонючего такого, из подгнивших овощей. Отец пил, мама тоже. Они постоянно ругались с друг другом и бабками. И когда они начинали скандалить, мальчик из соседней комнаты доставал баян и начинал играть. Долго, громко, не попадая в ритм. Подумать страшно, уже пять лет мы живем обеспечено, у каждого — практически безлимитный счет, а я до сих пор не переношу звуки баяна. Они как кусок той жизни, того дна, на которое не хочется возвращаться. Такая вот глупая история.

Тиль подвинулась ближе и обняла подругу, Вера же с привычной ей порывистостью в ответ расцеловала в обе щеки и широко улыбнулась.

— Прости, что подначивала этим, — Тиль опустила голову, и теперь ковыряла край одного из фиксаторов.

— Давай навечно закроем тему баянов, буду премного благодарна.

— Конечно, — после таких откровений Тиль бы и сама не решилась когда-то вновь шутить над неприязнью Веры. Но было еще кое-что.

— Послушай, возможно, я не все помню, но ты должна знать. Я когда-нибудь употребляла ОКД, кроме того случае в клубе?

— Э-э-э, — Вера замялась, затем хлопнула себя по коленям и все же ответила. — История давняя, и лично мне неприятная. Месяцев шесть назад я подловила Ирвина на том, что он подсыпает тебе наркотик в коктейль. «Для ярких оргазмов», как он сказал. Сама понимаешь, это не тот поступок, на который можно закрыть глаза. Я сразу же связалась с твоими родителями, и они быстренько спровадили гаденыша. Такие дела.

— Не волнуйся, отдыхай пока, — она снова обняла Тиль, и вскочила на ноги, — я на минуту спущусь вниз и свяжусь с Фрэнком, пускай разыщет твоего святошу. И если только он попробует заикнуться о баяне…