Шрифт:
Но в ночь с 23 на 24 июня 1812 года, когда Наполеон во главе первого батальона своей Старой гвардии по вновь наведенному мосту перешел на правый берег Немана, он понял, что что-то пошло не так.
Не было развернутой армии, преграждающей ему путь, не было вообще никого, ни единой души, только холмистая, с редкими перелесками земля до самого горизонта, да небольшие казачьи дозоры на дальних холмах, которые время от времени появлялись и снова исчезали.
Разведка доносила, что Великой армии Наполеона противостоят три русские армии, общей численностью, примерно 180 тысяч человек, перекрывающие дороги на север к Петербургу, в центральные губернии и на Киев. Расстояние между ними было около 120 километров.
– Значит, Александр струсил и отказался от сопротивления, – размышлял Наполеон. Это не входило в его планы. Отступление русских армий вглубь России застигло его врасплох, заставив в нерешительности задержаться в Вильно на 18 дней: таких колебаний император раньше никогда не допускал.
Он совсем забыл о «тактике скифов», описанной еще персидским царем Дарием, когда неприятель заманивался вглубь территории, отсекался от всех ресурсов, изматывался многочисленными короткими столкновениями, голодом и непогодой, затем окружался и уничтожался.
Да, Наполеон никогда и не применял эту тактику. За спиной его армии всегда был крепкий тыл стран, насильственно или добровольно присоединенных в качестве союзников, материальные и людские ресурсы.
Александр Первый не хотел войны. Он тут же направил к французскому императору личного посланника генерала Александра Балашова с письмом, в котором просил Наполеона объяснить мотивы «этого нашествия среди полного мира» и предлагал предотвратить войну, если французы возвратятся за Неман.
«Если Наполеон намерен вступить в переговоры, то они сейчас начаться могут с условием одним, но непреложным, то есть, чтобы армия его вышла за границу; в противном же случае государь дает ему слово, докуда хоть один вооруженный француз будет в России, не говорить и не принять ни одного слова о мире».
Бонапарт принял генерала 30 июня в захваченной Вильне.
Он отказался от мира. Но пригласил Балашова на обед вместе с бывшим своим послом в России Коленкуром.
Там Наполеон произнес исторический тост:
«Я пришел, чтобы раз и навсегда покончить с колоссом северных народов. Шпага вынута из ножен. Надо отбросить их в их льды, чтобы в течение 25 лет они не вмешивались в дела цивилизованной Европы.
Прошло то время, когда Екатерина делила Польшу. Заставляла дрожать слабохарактерного Людовика Пятнадцатого в Версале и в то же время устраивала так, что ее превозносили все парижские болтуны. После Эрфурта (город в Пруссии, где в 1808 г Александр I и Наполеон заключили формальный союзный договор), Александр слишком возгордился.
Приобретение Финляндии вскружило ему голову. Если и ему нужны победы, пусть он бьет персов, но пусть не вмешивается в дела Европы. Цивилизация отвергает этих обитателей севера. Европа должна устраиваться без них».
В конце разговора Наполеон иронично спросил Балашова о кратчайшей дороге до Москвы, на что Балашов ответил: «Есть несколько дорог, государь. Одна из них ведёт через Полтаву».
Раз русские армии отступали, у Наполеона не было другого выхода, как только догнать их, заставить объединиться и одним ударом разгромить обе.
До нападения на Россию на его счету было тридцать пять побед и всего три поражения. Эти невиданные успехи вместе с неумеренной лестью, как сторонников, так и врагов породили уверенность в собственной непобедимости, высокомерие, пренебрежение к противнику (чего в первые годы он не допускал, считая ведущей к поражению самоуверенностью) и гордыню.
Именно гордыня стала причиной одной из решающих его ошибок, которой мудро воспользовались оба русских главнокомандующих: в России он продолжал следовать стратегическим принципам, которые раньше неизменно приносили победы.
Но то, что было когда-то его нововведением, его открытием (разделение армии противника и уничтожение её по частям; окончательный разгром во время генерального сражения), стало вполне предсказуемым стандартом. Так что ни для Барклая, ни для Кутузова стратегия Наполеона тайной не была. И они сумели навязать ему свою стратегию: уклонялись от решающего сражения, заманивали всё дальше вглубь России, изматывали внезапными нападениями арьергарда. А он послушно шёл в ловушку…
1-я и 2-я Западные русские армии все же соединились под Смоленском. Произошло первое сражение с Великой армией Наполеона.
Собственно, сражением это назвать сложно: русские сожгли все ценное в городе, уничтожили все запасы и ушли, ограничившись арьергардными боями. Наполеону достались руины.
Наполеону оставались два варианта: или вернуться назад, во Францию, признав кампанию не состоявшейся.
Но тогда что же будет с его славой великого завоевателя?
Как поведут себя подвластные ему государства Европы? Как будут издеваться над ним его недоброжелатели?