«Отмстим врагам нашим, умрем с оружием, не будем слабыми зрителями разграбленных кочевок и пленных детей наших. Робели ли когда воины равнин кипчакских? Сия брада еще не украшалась сединою как я багрил руки свои в крови неприятелей! Теперь могу ли равнодушно снести тиранство от варваров? Еще нет у нас недостатку в добрых конях! Еще не опустели колчаны с стрелами острыми», – говорил батыр Бокенбай, как утверждает предание, записанное сто лет спустя Я. П. Гавердовским, когда были еще живы дети участников того съезда.

Здесь можно отметить, что главную роль сыграл батыр из объединения жетыру, о котором полковник И. Ф. Бларамберг счел необходимым написать: «Преимущественное их отличие пред прочими в том, что они в старину занимались более военными действиями против неприятелей своей орды и отличались в сражениях примерной храбростью и мужеством, поэтому между ними и поныне есть много батыров или военных, храбрых людей». Не случайно и то, что именно на этом собрании ханом Младшего жуза был избран друг Бокенбая – султан Абулхаир. Еще одним общим другом Абулхаира и Бокенбая был знаменитый батыр Есет из рода тама. С большой долей уверенности можно предположить, что на стороне Бокенбая выступил и тесно связанный с правителями Младшего жуза легендарный батыр Джанибек из рода шакшак племени аргын. Сам Бокенбай был избран главнокомандующим всего казахского войска, поскольку после его пламенной речи главы казахских племен и родов твердо решили дать отпор и джунгарам, и всем остальным врагам.

После съезда в Каракумах казахские ханы и батыры начали борьбу сразу в нескольких направлениях. В 1711 г. 16-тысячное казахское войско перехватило хлебный обоз, направлявшийся в Яицкий городок. 300 русских казаков, охранявших караван, были взяты в плен и проданы на невольничьих рынках Хивы.

На следующий год Бокенбай-батыр повел войско на Джунгарию. Этот поход увенчался успехом, чему способствовало критическое положение, в котором оказались джунгары после трех очень тяжелых для сельского хозяйства лет. В том же году цинский посол в Джунгарии Баочжу сообщал: «Мы приметили, что народ его в великой находится бедности. Скот как крупной, так и мелкой весь тощ. Во многих местах приметны в оном заразительные болезни и падеж. Многие из жителей, не имея порядочных юрт, живут в тростниковых огородах и пропитываются хлебопашеством. В третьем году слышно не было урожая. Великие здешние снеги много вредят скоту… к усугублению всего того что в прошлом году была засуха, которая и более стадам его навредила».

В этих чрезвычайно тяжелых для себя обстоятельствах Цэван-Рабдан был вынужден запросить мира. Позднее, в 1715 г., хан Каип в письме к Петру I рассказывал: «Ханцкой владелец контайша прислал ко мне посланца, тому будет три года. И тот посланец ныне у меня, и он шертовался, чтоб быть ему со мной в миру».

Тем не менее, некоторые казахские племена в 1714 г. вновь организовали крупный набег на джунгар. Одновременно продолжались и ежегодные нападения на яицких казаков. Отряды казахов грабили обозы, нападали на станицы, угоняли табуны лошадей. В начале 1715 г. хан Абулхаир совершил набег на башкир. Разумеется, что джунгары, башкиры и казаки также старались не оставаться в долгу. В том же 1715 г. умер уже окончательно утративший власть хан Тауке. Старшим ханом стал Каип, хотя часть племен Среднего жуза предпочла избрать своим правителем сына Тауке Болата.

Хан Каип с первых дней своего правления решил, используя сложившуюся ситуацию, восстановить добрососедские отношения с Россией. Со своей стороны и Петр I решил, наконец, уделить внимание азиатскому континенту. Поводом для этого стало поступившее в мае 1714 г. сообщение сибирского губернатора М. П. Гагарина о том, что «в городке калмыцком Эркети… на реке Дарье промышляют песошное золото». Были получены и другие сведения, подтверждавшие, что золото добывается в «Бухарии» на Амударье.

На тот момент Россия своего золота не имела, и такая информация сильно заинтересовала Петра I. В июле 1715 г. из Тобольска трехтысячный отряд подполковника И. Д. Бухгольца двинулся на Яркенд. Фактически это была прямая агрессия, направленная против Джунгарского ханства. В октябре экспедиция достигла Ямышева озера, где остановилась на зимовку. Там, на берегу Иртыша, была заложена новая крепость, получившая название Ямышевской.

В то же самое время с другой стороны, через Каспийское море, первый разведочный поход совершил князь А. Бекович-Черкасский, который составил первую карту района, а также подтвердил сведения о наличии запасов золота. После этого А. Бекович-Черкасский получил приказ царя двигаться на Хиву и под предлогом оказания военной помощи хивинскому хану установить контроль над этим государством.

Но все планы русского царя рухнули. М. П. Гагарин, снаряжавший экспедицию И. Д. Бухгольца, явно недооценил Джунгарию, до той поры не имевшую возможности и желания воевать с Россией. В книге «От Руси к России» Л. Н. Гумилев, касаясь этого вопроса, совершенно справедливо отмечал: «Может возникнуть вопрос: почему столь пассивно вели себя могучие степные народы ойраты (западные монголы) и казахи. Ни те, ни другие не приняли активного участия в борьбе Кучума с русскими землепроходцами и воеводами. Это, видимо, объясняется тем, что силы ойратов, которые были буддистами, и казахов-мусульман были скованы собственной междоусобной борьбой, и тем, что русские, продвигавшиеся лесными массивами Сибири, не представляли для степняков никакой угрозы».

Однако теперь, когда дело касалось не только сибирских лесов, вопрос стал иначе, и джунгары очень агрессивно восприняли появление на Иртыше российского военного отряда. Для изгнания пришельцев джунгарский хунтайджи выделил десятитысячное войско под командованием своего брата Цэрен-Дондуба. Несмотря на выдвинутый ультиматум, в котором российскому отряду было предписано немедленно покинуть занятую территорию, и внушительные силы джунгар, И. Д. Бухгольц в соответствии с указаниями царя решил принять вызов. Начались бои.