Рисунок 1. Уильям Стайрон (1925–2006), выдающийся американский писатель и обладатель Пулитцеровской премии; автор привел необычайно яркое описание депрессивного опыта в своей книге «Зримая Тьма».

Современная диагностика депрессии основана на критериях Международной классификации, болезней (МКБ-10)[117] и американского Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам (DSM-IV).[64]

В МКБ-10 выделяются первый депрессивный эпизод (F32) и эпизоды депрессии при биполярном (F31) и униполярном аффективном расстройствах (F33). В DSM-IV депрессия, возникающая в рамках как униполярного, так и биполярного аффективного расстройств, относится к рубрике эпизода большой депрессии.

В обоих диагностических руководствах основными симптомами депрессии считаются нарушения настроения в виде его общего снижения и притупления эмоционального восприятия. Таким образом, расстройства настроения при депрессии имеют два аспекта. Первый из них – это чувство тоски и уныния, то есть то, что мы считаем типичным проявлением подавленности. Однако при депрессии оно не является скоротечным, как после каких-либо неприятных событий, но представляет собой хроническое состояние, которое продолжается многие недели. У некоторых могут отмечаться суточные колебания настроения, у других же, вероятно под давлением внешних факторов, оно может быть просто изменчивым. Второй аспект, связанный с расстройствами настроения при депрессиях, – неспособность получать удовольствие от жизни; он зависит от того, что ранее было приятно пациенту. Данное явление обозначается термином «ангедония» (от греческого слова hedone – «удовольствие»), который, тем не менее, не способен дать всеобъемлющую характеристику состоянию. У людей, страдающих депрессией, иногда возникает сильнейшее и мучительное ощущение эмоциональной опустошенности – не просто неспособности испытывать положительные эмоции, но даже невозможности выразить свою печаль. С этим состоянием наилучшим образом соотносится латинский термин anaesthesia dolorosa («болезненное бесчувствие») или немецкий термин Gef"uhl der Gef"uhllosigkeit («ощущение утраты чувств»).

Третьим, так называемым основным симптомом депрессии, указанным в МКБ-10, но не перечисленным в DSM-IV, предстает чувство истощения и потери сил. Выявление одного из этих двух либо трех симптомов является абсолютно необходимым элементом для распознавания депрессии. Этот набор, однако, может быть сопряжен с другими депрессивными проявлениями, указанными ниже. Среди шести других симптомов, включенных в перечень диагностических критериев депрессии, три тесным образом связаны с идеаторными нарушениями (нарушение хода мыслей, патологическое изменение их содержания, суицидальные тенденции), другие же три отражают признаки заболевания, проявляющиеся в телесной сфере (расстройства сна, нарушение двигательной активности, изменения аппетита и веса).

Умственные процессы при депрессиях могут изменяться как по форме, так и по содержанию. В первом случае это проявляется в виде замедления течения мыслей, во втором же – формированием особой депрессивной картины мира. В крайних случаях мыслительная активность пациента настолько замедлена, что контакт с ним существенным образом затруднен. Больные испытывают трудности при необходимости сконцентрировать внимание, они неспособны увязать мысли в одно целое и сфокусировать их на какой-либо теме, кроме того, им тяжело перейти от своих замыслов к действию. И прежде всего это связано с нерешительностью при обслуживании даже наиболее значимых для существования нужд, не говоря уж о решениях, имеющих вес для нормального социального функционирования.

Как уже говорилось, депрессивное мышление формирует депрессивную картину мира. Этот образ соткан из представлений пациента о самом себе, других людях и будущем. Усиление «депрессивности» мышления может быть столь выраженным, что может достигать бредового уровня. На время депрессивного эпизода занижается самооценка, что порождает осознание собственной бесполезности и ощущение малозначимости. По мере углубления состояния все более видное место в его структуре может занимать чувство вины, которое обыкновенно носит необоснованный характер: больные начинают корить себя за совершенные «промахи», берут на себя ответственность за нанесение «вреда» близким. В тяжелых случаях пациент считает себя грешником, заслуживающим возмездия или, по крайней мере, длительного тюремного заключения. Бред банкротства состоит из убежденности в собственном финансовом крахе и отсутствии у семьи средств к проживанию.

Другой тип депрессивного бреда – ипохондрический бред. Он проявляется уверенностью в наличии у себя неизлечимого недуга или наступлении паралича всех внутренних органов. Французский психиатр, живший в XIX веке, Жюль Котар (1840–1887) описал специфический тип депрессивного бреда – нигилистический бред, носящий катастрофический характер (фр. delire de negations). Его содержанием является убежденность больного в том, что он практически не существует.[56]

Важным элементом депрессивного мышления являются суицидальные идеи. Они являются функцией убежденности в том, что жизнь потеряла смысл, и дальнейшее существование приведет к страданиям не только самого пациента, но и окружающих людей. Суицидальные мысли возникают по меньшей мере у половины страдающих большой депрессией людей, а во многих случаях они подвигают человека к самоубийству. Считается, что на долю суицидов приходится от 15 до 20 % фатальных исходов среди больных эмоциональными расстройствами, причем львиная доля из них совершается в период тяжелой депрессии. По этой причине депрессию можно рассматривать в качестве смертельного заболевания.

Особенно ужасным типом самоубийства представляется так называемый расширенный суицид. Подобная катастрофа может произойти, когда больной уверен, что бесполезна не только его жизнь, но и жизни самых близких ему людей. В этой ситуации пациент может прийти к выводу, что, прежде чем умереть самому, он должен спасти их от неминуемых страданий, избавив от мучительной жизни. Подобные случаи, возникающие достаточно редко, масштабом трагедии неизбежно приковывают внимание журналистов. Писатель и поэт Збигнев Герберт (1924–1998), творчество которого мы будем рассматривать в последующих главах в контексте взаимосвязи маниакально-депрессивной болезни с творческим потенциалом, запечатлел подобный журналистский репортаж в своем стихотворении «Мистер Когито читает газету»:[107]

Конец ознакомительного фрагмента.