Во всем, что связано с письмом, от создания его до преподавания, римляне подверглись греческому влиянию. Как и в Греции, ораторское искусство сохраняло огромное значение и престиж в политике и законодательной деятельности. Письмом занимались простые люди, а не императоры и государственные мужи: знаменитые и благородные вещали, а писцы записывали их слова. Некоторые из этих писцов были греками, попавшими в рабство. Утверждают, что у Юлия Цезаря было семь писцов; можно представить писчую свиту, сопровождавшую его, когда он направлялся в Колизей.

Многим из того, что нам известно о событиях в Риме, мы обязаны писцам. Например, Плиний Старший, римский философ и военачальник, летом 79 года до н. э. заметил дым, идущий по воде в Неаполитанском заливе, и решил отплыть на лодке, чтобы посмотреть поближе. С собой он взял писца и диктовал ему все, что видел. Дым оказался результатом извержения Везувия. Когда лодка приблизилась, гребцы посоветовали Плинию повернуть обратно, на что он дал знаменитый ответ: «Судьба помогает храбрым» – и велел кормчему продолжать путь. Они высадились у Помпей, которые обнаружили «в величайшем ужасе». Смельчакам не удалось сразу же вернуться в лодку и уплыть. Плиний уговаривал спутников подождать, но вдруг (возможно, надышавшись газами) упал и умер. Остальные выжили. Когда они вернулись домой, писец передал свои записи Плинию Младшему, а тот переписал слова дяди.

Римлянам мы обязаны не только алфавитом, но и первыми книгами. Для изготовления книги папирус нарезали на листы одинакового размера, складывали их и клали под дощечки. Есть мнение, что идея сложить папирус в книгу вместо того, чтобы сворачивать в свиток, принадлежит Юлию Цезарю, однако в первый раз книгу в том виде, в каком мы знаем ее сегодня, упоминает поэт Марциал (ок. 38–102 н. э.):

Римляне в конце концов перешли с папируса на пергамент, и от этого книги стали еще удобнее. Папирус приходилось везти из Египта. Пергамент, который делали из шкур животных, производился на месте. К I веку н. э. книжные лавки появились в Риме и других больших городах, таких как Карфаген, Лугдун и Брундизий [16] , и в них торговали и новыми, и подержанными книгами. Возникли как первые книги низкого или непристойного содержания, так и произведения высокой литературы. А богачи принялись собирать достижения новых технологий в библиотеки.

Книгам не удалось положить конец распространению свитков, как письмо не смогло «убить» речь. Но античное превознесение красноречия так же (если не больше) важно для понимания греческой и римской цивилизаций, как и произведения их письменности. В конечном счете письмо как форма коммуникации и рукописная книга как привилегированная форма ее передачи составят основу для распространения западного знания. Со времени поздней Античности и на протяжении всего европейского Средневековья работа по передаче знаний – воспроизведение страниц целыми кипами – перешла к монахам незнатного происхождения, трудившимся в темных, насквозь продуваемых монастырях.

По большей части знаниями о греческой и римской культуре мы обязаны первым христианам, которые переписывали тексты снова и снова, используя великолепный, подчинявшийся массе правил рукописный шрифт [17] . Эти изящные манускрипты можно с полным правом назвать апофеозом письма на Западе. Те, кто их создавал, были в большинстве своем монахами и трудились по многу часов. В работе они не руководствовались современными представлениями о письме как о способе самовыражения; письмо для них не было ни чем-то творческим, ни чем-то оригинальным. Цель монаха-переписчика состояла в том, чтобы убрать любые признаки индивидуальности и произвести много копий одних и тех же книг. Средневековые писцы, будучи своего рода живыми копировальными аппаратами, доказали, что письмо само по себе, от природы, не раскрывает личность или внутреннее содержание человека.

Должность писаря в монастыре не считалась особо почетной, хотя сам труд ценился столь высоко, что, например, по ирландским законам убийство монаха-переписчика каралось так же сурово, как убийство епископа или даже короля. Переписчики обычно происходили из бедных семей либо отличались сильными религиозными убеждениями. Писарей уважали, поскольку их работа имела большое значение для престижа монастыря: рабочее место им обычно устраивали там, где врагу было бы сложнее атаковать, например на верхнем этаже. Но их не почитали так, как писцов в Египте, богатых и высокопоставленных членов жреческого сословия. Отношение к ним напоминало скорее римское, где вышестоящие указывали нижестоящим. В раннем Средневековье красноречие ставилось намного выше, чем письмо, – и как риторический навык, и как первичная форма коммуникации.

Под диктовку записывались данные о церковных делах, но это было не так трудоемко, как более важная обязанность писарей: снимать копии с ключевых религиозных, философских и исторических работ. Этим они занимались в скриптории (см. илл. 5 на вклейке). В звучании самого слова неспроста есть что-то фабричное: так называлось помещение в монастыре, где сидели монахи и что-то переписывали. Многие классические тексты в первые века после падения Рима не сочли достойными копирования, и они были утрачены. Однако кое-что сохранилось благодаря византийцам и мусульманам, а также некоторым из христиан, ценившим античное образование; например, римские тексты переписывал Боэций [18] и писари из нескольких монастырей (в частности, располагавшихся в Ирландии). Снова и снова снимая копии, писари помогли христианству распространиться по всей Европе. Шли века, книги привозились в монастыри, и их снова переписывала уже другая «команда» монахов.