В США следить за состоянием вернувшихся солдат поручили Ли Робинс, профессору психиатрии и социологии из Университета Вашингтона в Сент-Луисе [45] . Она изучала основные причины психиатрических эпидемий. Робинс славилась умением задавать нужные вопросы в нужное время. Люди доверяли ей, и во время бесед ей удавалось узнавать важную информацию, которой пациенты обычно не делились с другими специалистами. Правительство решило, что она идеальный специалист, который сможет понять, как идет реабилитация тысяч солдат-наркоманов после возвращения на родину.

Для Робинс это была потрясающая возможность. «[Изучение] потребления героина на значительной части нормальной популяции, получившей доступ к наркотику, – это уникальная возможность, – писала она в 2010 году, – потому что нигде в мире подобного не случалось».

Но когда Робинс начала обследовать вернувшихся из Вьетнама ветеранов, она была озадачена. Ее открытия, казалось, были бессмысленны.

Обычно отказаться от наркотика удавалось лишь 5 % героиновых наркоманов. Но Робинс обнаружила, что, напротив, только 5 % вернувшихся солдат поддавались соблазну. 95 % каким-то чудом умудрялись оставаться чистыми. Публика, после сенсационной пресс-конференции Никсона ожидавшая катастрофы, считала, что Робинс скрывает истину. Ей пришлось годами отстаивать свою точку зрения. Она писала статьи под заголовками вроде «Почему исследование можно считать техническим успехом» и «Ценность исследования». Критики снова и снова спрашивали ее, почему она так уверена в точности своих результатов. А если ее результаты точны, то как объяснить тот факт, что лишь немногие американские солдаты после возвращения на родину употребляли наркотик?

Понять их скептицизм нетрудно. Робинс вела свои исследования по поручению воинственного президента, объявившего войну наркотикам, и полученные ею результаты подтверждали его победу. Даже если она была вне политики, ее данные казались слишком хорошими, чтобы быть правдой. В мире общественного здравоохранения победы обычно выражаются в постепенном снижении – на 3 % в одном, на 5 % в другом. 90-процентное сокращение потребления наркотиков казалось невероятным. Но Робинс все сделала правильно. Ее эксперимент был разумным, а результаты – реальными. Проблема заключалась лишь в объяснении того, почему наркоманами остались лишь 5 % вернувшихся солдат.

Оказалось, что ответ уже был получен более десяти лет назад. Это произошло в американской неврологической лаборатории в восьми тысячах миль от места работы Робинс.

Великие ученые делают свои открытия с помощью двух разных подходов: постепенного и революционного. Постепенный подход подтачивает проблему, как вода точит камень. Революционный подход иной – великий мыслитель осознает то, чего не может осознать никто другой. Если инженер Питер Милнер был сторонником первого подхода, то психолог Джеймс Олдс оказался революционером [46] . Вместе они составили идеальную команду. В начале 50-х годов они работали в Университете Макгилл в Монреале в небольшой лаборатории, полной подопытных крыс и электрического оборудования. Олдс и Милнер провели один из самых знаменитых в истории экспериментов по зависимостям. Выдающимся этот эксперимент делает то, что он вовсе не был направлен на реформирование нашего представление о зависимости.

Если бы Олдс все сделал правильно, то эксперимент остался бы незамеченным.

Олдс и Милнер встретились в монреальском Университете Макгилла в начале 50-х годов. Во многих отношениях они были противоположностями друг другу. Главным достоинством Милнера был его технический склад ума. О мозге крыс и электрических токах он знал абсолютно все. Олдсу же не хватало опыта, зато он фонтанировал новыми идеями. Молодые исследователи приходили в лабораторию Олдса, привлеченные его харизмой и талантом выявлять новые перспективные направления. Первый его выпускник Боб Вуртц хорошо знал обоих. Он вспоминал: «Олдс не мог отличить морду крысы от ее хвоста, и первым делом Милнер просветил его в области физиологии крыс». Но хотя Олдсу не хватало технических знаний, он обладал невероятно живым воображением и научным предвидением. «Джим был очень агрессивным ученым, – вспоминает Вуртц. – Он верил в случайность изобретений: обнаружив что-то интересное, он немедленно бросал все остальное. Когда они с Милнером натыкались на что-то увлекательное, Джим брал на себя общение с внешним миром, а Милнер продолжал работать в лаборатории».

Гэри Астон-Джонс, тоже учившийся у Олдса, вспоминал о нем почти так же: «Олдс сосредоточивался на важных вопросах. Он всегда увлекался концепциями, а не техническими деталями. Когда мы пытались понять, как плодовая мушка познает мир, Олдс опустился на четвереньки и стал ползать по полу, представляя себя мухой». Милнер никогда не делал ничего подобного. Третий студент Олдса, Арье Руттенберг, вспоминал: «Милнер был противоположностью Олдса. Тихий, спокойный, погруженный в себя человек. Олдс же всегда восклицал: «Мы сделали великое открытие!»

На протяжении десятилетий специалисты полагали, что наркоманы – любители настойки опия, макового чая и опиума – предрасположены к такой зависимости от природы. Олдс и Милнер одними из первых взглянули на проблему иначе. Они предположили, что в определенных обстоятельствах наркоманом может стать любой человек.

Величайшее их открытие начиналось скромно. Олдс и Милнер пытались доказать, что при стимуляции крохотного мозга крыс электрическим током те убегают в дальний конец клетки. Исследователи вживили крысам в мозг маленький электрод, который посылал импульс, когда животное нажимало на металлическую пластину. К их удивлению, крыса № 34 при этом не убегала, а, напротив, снова и снова нажимала на пластину. Она не боялась ударов тока, как остальные крысы, а стремилась к ним. Экспериментаторы отметили, что крыса № 34 за двенадцать часов нажала на пластину более семи тысяч раз и делала это каждые пять секунд без перерыва. Как ультрамарафонец, который упорно отказывается остановиться и отдохнуть, крыса отказывалась от воды и корма. Она видела только пластину. Через двенадцать часов после начала эксперимента крыса погибла от переутомления.