Есть шаблон, описывающий мозг наркомана после инъекции героина [51] , и шаблон, который описывает мозг игромана, когда он запускает новый квест World of Warcraft. Оказалось, что эти шаблоны почти идентичны. Героин действует более прямолинейно и вызывает более сильную реакцию, чем игра, но в процессе активизируются одни и те же нейронные схемы. «Наркотики и аддиктивное поведение активизируют один и тот же центр удовольствия в мозгу, – утверждает Клэр Гиллан, невролог, изучающий обсессивное и повторяющееся поведение. – Пока поведение приносит награду – то есть связано с приятными результатами в прошлом, – мозг воспринимает его так же, как наркотик». Героин и кокаин опаснее в ближайшей перспективе, поскольку стимулируют этот центр гораздо сильнее, чем любое поведение. «Кокаин оказывает более прямой эффект на нейротрансмиттеры мозга, чем, к примеру, азартные игры, но в обоих случаях осуществляется одинаковое воздействие на одни и те же системы. Разница лишь в масштабах и интенсивности».

Эта идея довольно нова. На протяжении десятилетий неврологи считали, что зависимость вызывают только наркотики и алкоголь, а на поведение люди реагируют иначе. Поведение может быть приятным, но это удовольствие никогда не достигает столь деструктивной степени, как от потребления наркотиков и алкоголя. Однако более недавние исследования показали, что аддиктивное поведение вызывает те же мозговые реакции, что и наркотик. В обоих случаях участки, расположенные в глубине мозга, вырабатывают дофамин. Это вещество воздействует на рецепторы мозга, которые вызывают острое ощущение удовольствия. Большую часть времени мозг вырабатывает лишь малую дозу дофамина, но некоторые вещества и аддиктивное поведение стимулируют увеличение выработки. Согрейте руки у огня в холодную ночь, выпейте глоток воды, ощутив жажду, – вам будет хорошо. Когда наркоман вводит себе дозу героина или игроман приступает к новому квесту в World of Warcraft, это ощущение усиливается у него многократно.

Поначалу преимущества значительно перевешивают недостатки, поскольку мозг переводит прилив дофамина в ощущение наслаждения. Но вскоре мозг начинает считать этот прилив ошибкой и вырабатывает все меньше и меньше дофамина. Единственный способ достичь прежних ощущений – увеличить прием наркотика или остроту опыта: играть с более высокими ставками, нюхать больше кокаина или проводить больше времени в видеоигре. По мере повышения толерантности мозга участки выработки дофамина постепенно «засыпают», и спады между подъемами становятся все «глубже». Вместо производства здоровой дозы дофамина, которая некогда вселяла оптимизм и удовольствие, участки его выработки замирают в ожидании чрезмерной стимуляции. Зависимость доставляет такое наслаждение, что мозг совершает два действия: во-первых, сокращает выработку дофамина, чтобы остановить ощущение эйфории; во-вторых, когда источник эйфории исчезает, мозгу приходится бороться с тем, что теперь он вырабатывает гораздо меньше дофамина, чем прежде. Цикл повторяется, зависимый человек стремится к источнику своей зависимости, а мозг после каждой «дозы» дарит ему все меньше и меньше дофамина.

В детстве я безумно боялся наркотиков. Мне постоянно снился кошмар, что кто-то заставляет меня вколоть героин и я становлюсь наркоманом. Я очень мало знал о зависимости, но представлял, как валяюсь в страшной больнице с пеной на губах. Со временем я понял, что наркодилеры не будут тратить время на нервного семилетку, но одна часть кошмара осталась со мной навсегда: мысль о том, что человек рискует впасть в зависимость против своей воли, что любой контакт с аддиктивным веществом может привести к развитию зависимости. Если бы зависимость была простым мозговым расстройством, то мой семилетка был бы прав: заполни мозг дофамином – получишь наркомана. Но все работает совсем не так. Поскольку мозг человека практически одинаково реагирует на любое приятное событие, должен быть какой-то дополнительный компонент – иначе у всех нас с детства выработалась бы абсолютная зависимость от мороженого. (Только представьте себе выброс дофамина, когда малыш впервые пробует мороженое!)

Этот дополнительный компонент – ситуация, сопровождающая выброс дофамина. Сами по себе вещества и поведение не становятся аддиктивными, пока мы не начинаем использовать их для решения своих психологических проблем. Когда вы тревожитесь или подавлены, то можете почувствовать, что героин, еда или азартные игры ослабляют вашу боль. Если вы одиноки, то можете с головой уйти в иммерсивную видеоигру, которая помогает вам заводить новые социальные связи.

«У нас есть системы родительства и любви, и они заставляют нас упорствовать, несмотря на негативные последствия, – говорит Майя Шалавиц, писатель, изучающий проблемы зависимости. – Система, предназначенная для такого поведения, становится шаблоном. Когда она дает сбой, у человека возникает зависимость». Каждая система из тех, о которых говорит Шалавиц, представляет собой набор инстинктивных реакций выживания – стремление заботиться о детях или искать романтического партнера. Те же инстинкты, которые заставляют нас упорствовать в этом, несмотря на боль и трудности, способствуют развитию фанатизма и вредоносного аддиктивного поведения.

В одной статье Шалавиц объясняет, что никто не может превратить человека в зависимого [52] . «Врачи не делают страдающих сильной болью «зависимыми от обезболивающих, – пишет она. – Чтобы развилась зависимость, вам нужно постоянно принимать наркотик для эмоционального облегчения. Ситуация должна дойти до того момента, когда вам покажется, что вы не можете жить без него… А такое случается, если вы начинаете принимать препарат слишком рано или увеличивать дозу, желая справиться с другими проблемами, а не только с болью. Пока ваш мозг не поймет, что лекарство необходимо для эмоциональной стабильности, зависимости не возникнет». Зависимость – это не только физическая реакция, это психологическая реакция на физический опыт. Чтобы подчеркнуть эту идею, Шалавиц обращается к самому опасному наркотику, вызывающему сильнейшую зависимость, – к героину. «Проще говоря, если я вас захвачу в плен, свяжу и два месяца буду колоть наркотиками, я смогу вызвать физическую зависимость и симптомы ломки – но реальная зависимость возникнет только в том случае, если вы продолжите принимать наркотик и после того, как я вас освобожу».

«Зависимость – это не «взлом» мозга, не «разбой» и не «повреждение», – продолжает Шалавиц. – У людей может выработаться зависимость от поведения и даже от любви. Зависимость связана с отношением между человеком и его опытом». Недостаточно просто накачать кого-то наркотиком или заставить его что-то делать – человек должен осознать, что опыт этот служит эффективным излечением от того, что мучает его психологически.

Самый рискованный в отношении выработки зависимости период – юность. Если зависимости не было в юности, то она вряд ли возникнет в более зрелом возрасте. Главная причина в том, что на молодых людей обрушивается груз ответственности, с которым они не в состоянии справиться. Поэтому они лечат свои душевные раны с помощью веществ и действий, притупляющих боль неожиданных трудностей. К тридцати годам люди учатся справляться с проблемами и обрастают социальными связями, которых не было раньше. «Если вы не принимали наркотики в юности, то, скорее всего, научились справляться со своими проблемами другими способами, – пишет Шалавиц. – Со временем у вас вырабатывается устойчивость к соблазнам».