Каждые пятнадцать лет АПА выпускает новое издание своей «библии» – «Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам» (ДСР) [56] . В ДСР перечисляются признаки и симптомы десятков психических расстройств – от депрессии и тревожности до шизофрении и панических приступов. В 2013 году вышло пятое издание ДСР, где в список официальных диагнозов была включена поведенческая зависимость, а фразу «потребление веществ и зависимость» заменили на «зависимости и связанные с ними расстройства». Психиатры годами лечили поведенческую зависимость, но АПА признала этот факт лишь недавно.

АПА также заявила, что простой повторяемости приема вещества или поведения недостаточно для постановки такого диагноза. Многие больные принимают опиаты, но это не делает всех их опиумными наркоманами. Зависимость включает в себя страстное желание и тот факт, что зависимые понимают: своим поведением они вредят собственному долгосрочному благополучию. Больной, который получает морфин после операции, делает то, что полезно для него и в краткосрочной, и в долгосрочной перспективе. Морфиновый наркоман знает, что наслаждение кратковременно, но пагубное влияние очень серьезно. Многие из тех, кто страдал или страдает поведенческой зависимостью, говорили мне то же самое: следование своей зависимости всегда несет в себе сладкую горечь. Они не могут забыть, что вредят себе, несмотря на краткосрочное ощущение удовольствия.

АПА только сейчас признала связь между потреблением веществ и поведенческой зависимостью, но отдельные исследователи уже давно это понимали. В 60-е годы, еще до того, как Пил начал публично высказывать свои идеи, шведский психиатр Гёста Риландер заметил, что десятки несчастных наркоманов вели себя как дикие животные в условиях стресса. Запертые в малых пространствах животные пытались успокоиться, снова и снова повторяя одни и те же действия. Дельфины и киты плавали по кругу, птицы выщипывали себе перья, а медведи и львы часами расхаживали по клеткам. 40 % помещенных в клетки слонов ходили кругами и раскачивались из стороны в сторону, отчаянно пытаясь успокоиться [57] .

Это универсальные сигналы стресса, поэтому Риландера очень обеспокоило схожее поведение амфетаминовых наркоманов. Один пациент собирал сотни камней и сортировал их по форме и размеру, а потом все перемешивал, чтобы начать сначала. Десятки мотоциклистов-наркоманов проехали по одному и тому же кварталу двести раз. Мужчина постоянно выдергивал у себя волосы, а женщина три дня подпиливала ногти, пока они не стали кровоточить. Когда Риландер попросил этих людей объяснить свои действия, они не смогли дать разумных ответов. Они понимали, что ведут себя странно, но чувствовали потребность продолжать. Некоторыми из них двигало сильнейшее, патологическое любопытство, других повторяющиеся действия успокаивали.

Свои наблюдения Риландер описал в статье, где называл такое поведение «пандинг» – в шведском языке этот термин означает тупость или идиотизм. Но более всего ученого заинтересовал тот факт, что для этих пациентов не было разницы между наркоманией и поведенческой зависимостью. Одно плавно перетекало в другое, и обе зависимости были одинаково вредоносны, несли одинаковое утешение, и сопротивляться им было невозможно.

Риландер умер в 1979 году, но оставил значительное наследие. Все больше врачей и ученых отмечали пандинг у кокаиновых и других наркоманов. Статью Риландера цитировали сотни раз. Пандинг часто выглядит очень странно, но проявляется именно у тех, для кого и должен быть характерен, по мнению экспертов: у наркоманов, подсевших на тяжелые наркотики. Так считалось до начала 2000-х годов, когда небольшая группа неврологов начала замечать пандинг и другое странное повторяющееся поведение у людей, которым оно не должно было быть свойственно.

В начале 2000-х годов профессор неврологии из Кардиффского университета Эндрю Лоуренс и группа его коллег заметили странное аддиктивное поведение у страдающих болезнью Паркинсона. Нет ничего общего между типичными наркоманами на тяжелых наркотиках и больных паркинсонизмом. Наркоманы молоды и импульсивны, а болезнью Паркинсона страдают, как правило, люди в возрасте, спокойные и вялые. Им хочется прожить последние годы без мучений, но для их диагноза характерен мышечный тремор. Единственное, что роднит наркоманов и болеющих паркинсонизмом, – сильнейшие лекарства, которые люди вынуждены принимать, чтобы ослабить дрожание конечностей. «Паркинсонизм возникает из-за недостатка дофамина, поэтому мы лечим его средствами, замещающими дофамин», – писал Лоуренс.

Дофамин вырабатывают разные участки мозга, и это вещество оказывает разное действие. Оно контролирует движение (отсюда и тремор при болезни Паркинсона) и играет важную роль в реакции людей на вознаграждение и наслаждение. Дофамин лечит тремор, но в то же время вызывает ощущение наслаждения или вознаграждения. У многих пациентов, предоставленных самим себе, вырабатывается зависимость от заместителей дофамина, поэтому неврологи тщательно следят за дозировкой лекарств. Но не это больше всего удивило и встревожило Лоуренса.

«Пациенты накапливали свои лекарства, и мы стали замечать у некоторых поведенческие зависимости, – писал он. – У них возникали проблемы с азартными играми, покупками, обжорством и гиперсексуальностью». В 2004 году Лоуренс перечислил отдельные симптомы в важной научной статье. Один мужчина, бухгалтер, который полвека откладывал деньги, неожиданно стал игроком. Никогда прежде он не играл в азартные игры, но теперь его стало привлекать возбуждение риска. Поначалу он играл довольно консервативно, но вскоре стал делать это по два раза в неделю, а потом и каждый день. Его накопленный тяжелым трудом пенсионный фонд вначале сокращался довольно медленно, потом все быстрее, и наконец он залез в долги. Жена его испугалась и стала просить денег у сына, но и они быстро исчезли. Однажды женщина увидела, как ее муж роется в мусоре, пытаясь найти и склеить лотерейные билеты, которые она разорвала и выбросила накануне. Хуже того, этот человек не мог объяснить свое поведение. Он не хотел играть, не хотел тратить сбережения всей своей жизни, но не мог справиться с собой. Он пытался бороться с этой порочной тягой, но азарт занимал все его мысли. И только игра давала возможность расслабиться.