Чувства вины и долга продолжали тормозить и давить на плечи. Не привык я дезертировать. Старался многое брать на себя. Теперь, похоже, сдулся и перегорел. Соломинка сломала хребет верблюду. Да. Хотя, по большому счету, я никому ничего не должен. По жизни сделал всё, что смог. А сейчас хочу спрятаться от людей, побыть в полном одиночестве, реализовать детскую мечту. Имею право, и меня ведь можно понять и простить?

Трясясь и раскачиваясь на полке плацкартного вагона, я мучительно убеждал себя: «всё хорошо. Дети живут отдельно, у них свои заботы. Им не до меня. Жене дочь поможет. Есть где жить. Выкрутятся как-нибудь». Успокаивали эти рассуждения плохо.

Хорошо хоть повезло с попутчиками. Две девчонки, студентки – второкурсницы ехали домой и часами лежали на вторых полках, уткнувшись в свои смартфоны. Сосед по нижней полке, пожилой мужчина с импозантной седой бородой, напомнившей мне популярную фотографию Хемингуэя, поначалу много спал и только к вечеру мы с ним немного поговорили. Он ехал на свою летнюю базу, построенную на берегу известной мне протоки под смешным названием Парашкина Дыра. Место для отдыха и рыбалки было изумительное: соединение Волги, Ахтубы и Кокцменя. Я поделился своими детскими воспоминаниями полувековой давности, а, Валерий Маратович, так звали соседа по купе, рассказал о нынешних особенностях отдыха в этих местах. Несколько часов мы с ним обсуждали детали рыбалки на стерлядь, которую он мечтал поймать. Легко перешли на «ты». Моя эмпатия купалась в теплой энергии положительных эмоций случайного знакомого. В разговоре выяснилось, что Валера – доктор психологии, много дет работал преподавателем, то есть практически мой коллега. Последние десять лет работает консультантом-переводчиком – обслуживает несколько иностранных компаний.

Как известно, детали вагонных разговоров после поездки вспоминаются очень плохо, но один кусочек нашего диалога врубился в память навсегда. Во время последующих приключений я нередко его вспоминал.

– Маратыч, вот ты вроде как коренной москвич?

– Ну как сказать? Родители родились в Подмосковье, а бабушки и дедушки в разных других местах: Германия, Украина, Казань, Питер, но я уже прирос к Москве, укоренился, мои дети и внуки тоже. Как дальше будет, трудно сказать, но мигрировать никто не собирается.

– Как в Москве себя чувствуешь? Мне, недавнему иммигранту, в последние годы в городе трудно дышать, во всех смыслах этого слова. Люди как зомби. Всё раздражает. Особенно метро угнетает. Не выдержал, сбежать хочу.

– В метро не спускался уже несколько лет, по той же причине. Чувствую? С возрастом восприятие меняется, но ты прав, стало хуже. Ну а в целом нормально. Привык, наверное. Да и два-три месяца в году на Кокцмене выручают сильно. А по поводу сбежать? Вспомнил притчу, может быть ты её даже знаешь.

– Один богатый доктор наук устал от шумного и беспокойного города. Там всё отвлекало его от исследований, самосозерцания и саморазвития. Он решил найти тихое спокойное место и поработать мудрецом-отшельником. Пришёл в лес, где никого не было, но не смог сосредоточиться. Мешало стрекотание кузнечиков, очень громко пели птицы, шумели деревья, отвлекая его от гениальных мыслей и контакта с внутренним «я». В поисках тишины, этот очень умный человек залез в пещеру. Там было очень тихо, но через некоторое время его стали раздражать звуки капающей где-то воды.

Тогда он построил себе коттедж со звукоизоляцией, запер все окна и двери. Обрадовался тишине, потихоньку стал думать о высоком, но стало мешать тиканье часов. Разозлился, сорвал их с руки и разбил их о стену. Сел, успокоился, глубоко вздохнул, довольный, что вот сейчас-то, наконец, будет тихо, но… вдруг ощутил, как стучит его сердце.

Короче, коллега, а все проблемы внутри нас самих. Нет смысла искать хорошее там, где нас нет …

Полустанок Миражный. Степь. 24 июня 2017 года.

Ностальжи

Ночь. Полустанок в степи. Поезд остановился на одну минуту. Проводник спит. Я открыл дверь, выбросил из вагона свой рюкзак и еле успел вылезти сам. Отрывался от поручней уже на бегу. Уняв, колотящееся в груди сердце, осмотрелся. Вокруг ни души. Одинокая тусклая лампочка горела только над дверью низкого глинобитного строения в начале старого бетонного перрона. Еще несколько тусклых огоньков разбросано поодаль. Близкий купол черного неба с множеством звезд, создавал впечатление чужого мира. Окружающая темнота подавляла, первобытный страх отбирал силу духа, заставлял искать людей, помощь и ночлег.

– «Вроде бы чувствую запах и вкус родных мест, но всё равно страшновато и слабость в ногах идти не даст, – подумал я, – надо как-то успокоиться и подзарядиться». Достал из рюкзака любимый Gerber, срезал в ближайших кустах жидовильника (тамариска) двухметровую палку. Посидел на остатках бетонного ограждения перрона, восхищаясь звездной крышей, построгал палку, сделав на конце «рогатульку» для степных змей. Работая над деревом, в легкую перешел в состояние «местного парня», который просто вернулся в родные края, и неважно, сколько времени прошло с тех пор когда он уехал отсюда. Постепенно зрение привыкло к новой реальности, теплый свет огромной луны подсветил окрестности и подзарядил намерения, а густой запах летней степи взбодрил и радостно закружил голову.