Ну а я, типа «крутой пенсионер», пристроив на спине тяжелый рюкзак, смело двинулся в степь по знакомому с детства пути, помогая себе новым посохом. Эх, если бы я знал, что меня ожидает.

Прошел на первом дыхании всего около километра, потом сдулся. Тело забастовало, сердце стало барахлить, а больные ноги захрустели в суставах. Рюкзак потяжелел и больно надавил на плечи. Подлый бурьян цеплялся, запутывал, тормозил. Я часто падал на песчаную землю, но вставал и упорно шел дальше. На востоке появилась полоска восхода. Посветлело.

В редкие минуты отдыха я мутным от усталости взором, рассматривал картинки утренней степи. В склонах старых заросших барханов светилось желтое золото песка. В лощинах зловеще темнели заросли жидовильника и серебристого лоха. Бесчисленные тропинки, протоптанные овечьими стадами, как старческие морщинки, пересекали степь. Но по ним нельзя было идти. Они никуда не вели. Надо было двигаться только вперед, пересекая эти слепые дорожки.

Двигаясь к цели, лихо бормотал мантру-речевку: «Раз – Вперед. Два – Вверх. Три – Вниз. Четыре – Ползи. Пять – Вставай. Впереди Красная шапочка – ностальжи и легенда детских лет. Не отвлекайся на заросли. Там никого нет, волков давно перебили, а змеи ночью не опасны. Некого здесь бояться. Еще немного, еще чуть-чуть, последний бой он трудный самый…».

Красная Шапочка. 28 июня 2017 года

Археолог

Я сидел на верхушке кургана, любовался изумительным восходом, впитывал в себя энергию этого места и задумчиво оглядывал утреннюю степь. Красноватая горка правильной формы возвышалась над самыми высокими барханами и поражала посторонних зрителей своей необычностью. Стоп-кадр бушующего степного океана и странный лысый островок среди серо-желто-зеленых волн. Прыщик на морщинистом лице дна древнего моря. Недалеко в лощине поблескивали на жгучем солнце тухлые соленые лужи – останки соленого моря из далекого прошлого. Рядом с курганом в глубоких провалах из белого песка сверкали блестящие морские ракушки и разноцветные камешки.

Жара, песок, серая трава. Красота. Такой пейзаж неплох только для уроженца этих мест, да и ещё с примесью азиатских кровей, как подсказывает разрез моих маленьких глаз. Одна из моих любимых жен иногда говорила: «ты вроде русский, но иногда похож на татарина. Особенно, когда злишься. Тогда глаз совсем не видно».

Примерно через час в дальней низине, около колодца с тухлой соленой водой, появится отара овец в несколько сотен голов, затем несколько десятков коней и верблюдов. Местные казахи постепенно возрождали свои традиции. Иногда, после утреннего водопоя, чабаны приходили к кургану, совершали какой-то ритуал и возвращались к «своим баранам». Потом уводили стада дальше в степь.

В рабочем угаре прошло несколько дней. После ночного марш-броска от полустанка к кургану, и оценки фронта предстоящих работ, немного упокоился и занялся подготовкой к «археологическому подвигу». Неадекватное состояние не помешало здравому смыслу и почти трезвому расчету. Я спрятал рюкзак, и налегке добрался до туристической базы на Ахтубе. «Что нам стоит, дом построить, нарисуем, будем жить»: эта поговорка достала мою больную голову, когда с десяток километров брел по барханам, пока не добрался до берега. Всю воду выпил, еле хватило. На турбазе, под легендой «поездки на рыбалку» арендовал квадроцикл и палатку. В соседних селах докупил всё необходимые инструменты и продукты. Создал условия для проживания в степи и передвижения по окрестностям. Подготовился к тяжелой и долгой работе. Потом долго и нудно прорубал ход в глиняном основании кургана. Сердце барахлило, но меня это не особенно пугало. Время от времени в моей голове всплывали вопросы: «Куда ход? Зачем ход?», но беспощадная программа заталкивала их в закоулки подсознания.

Работал вечером и ночью. Потом тщательно маскировал нору кустами тамариска и бурьяном. Днем спал или лежал в палатке, искусно спрятанной в зарослях колючего кустарника. Недалеко в гуще серебристого лоха прятал квадроцикл.

С хорошим инструментом и точной наводкой можно горы свернуть, а здесь маленький курганчик. Как три пальца? Или два? Глаза пугают, а руки, вооруженные титановой лопатой, копают и копают. Ломом и пешней долблю твердую как камень темно-багровую глину, лопатами собираю её в мешки и на квадроцикле увожу в укромное место.

– «Копать нужно сбоку от кургана и идти наискосок вглубь», – заложенная кем-то установка навязчиво дает подсказки, как нерадивому студенту.

– «Да понял, понял», – отмахнулся я от приставучего глюка.

Постепенно мое возбуждение сменилось тупой уверенностью в правильности своих действий, хотя никаких признаков успеха пока не было видно. В свободное от работы спрашивал себя: почему я здесь? Что привело меня сюда? Ведь это же сплошной бред – старый пень в степи копает яму. Вот и сейчас, что мне надо делать? Отвечаю. Во-первых, включить мозги. Они и в молодости неплохо работали. Во-вторых, вспомнить правило, если не можешь с чем-то справиться, расслабься и получай удовольствие. И в-третьих, как ни странно, иногда мечты сбываются.

Ведь в детстве мечтал, желал? Более того, в боевой молодости даже планировал приехать на место из детской легенды, раскопать курган, что-то найти и попасть в какое-то важное место.

В те времена местные жители задавали себе вопросы: откуда здесь взялся этот курган и что таит в себе? Подростки рассказывали страшные истории про это место. Мечтали раскопать курган, но боялись. Старики утверждали, что курган – это древнее захоронение многовековой давности из времен Бату-хана и его трогать нельзя. Позже кто-то всё же решился вырыть двухметровую яму на верхушке. Ничего не нашли, только очень твердую красную глину. Тем не менее, загадочная магия этого места манила и одновременно пугала.