Ученые продолжали сталкиваться с эффектом плацебо в течение многих лет и были сбиты им с толку. Например, во время Второй мировой войны в госпиталях было так много раненых, что у медиков часто заканчивались обезболивающие средства на основе опиатов. Американский анестезиолог по имени Генри Бичер [22] , находящийся на передовой, беспокоился, что погубит солдат, если попытается оперировать их без наркоза. Не зная, что делать, он пошел на эксперимент. Он говорил солдатам, что вводит им морфий. На самом же деле ставил капельницу с соленой водой, где не было никакого обезболивающего вообще. Пациенты реагировали так же, как если бы им ввели морфий. Они не кричали, не вопили, не испытывали сильного шока. Все работало.

К середине 1990-х Ирвинг понимал эту науку лучше, чем кто-либо еще среди живых, и стал ведущей фигурой в программе Гарварда, изучающей эту проблему. Однако он знал, что новые медикаментозные антидепрессанты работают лучше, чем плацебо, так как оказывают настоящее химическое влияние. Он был уверен в этом по простой причине. Чтобы продавать лекарство населению, необходимо пройти через строгую процедуру. Лекарство должно быть протестировано на двух группах: в одной дают настоящий препарат, а в другой – сахарные пилюли (или другое плацебо). Затем ученые сравнивают эти группы. Если только оно действует намного лучше плацебо, его позволят продавать населению.

Один из аспирантов Ирвинга – молодой израильтянин по имени Гай Сапирштейн – обратился к нему с предложением. Молодой человек объяснил, что ему было бы интересно принять участие в каком-нибудь исследовании. Всякий раз, когда вы принимаете лекарство, всегда присутствует некий эффект плацебо помимо воздействия химических веществ. Но каков он? В сильных препаратах плацебо всегда считается второстепенным элементом. Гай подумал, что новые антидепрессанты – интересная тема, чтобы попытаться понять это. Он хотел увидеть, какой процент эффекта плацебо снижает процент веры в само лекарство. И Ирвинг и Гай знали, что если б они начали исследование, то, конечно, выяснили бы, что большая часть эффекта остается химической. Однако было интересно посмотреть на более малый эффект плацебо с научной точки зрения.

Итак, они начали с довольно простого плана. Существует легкий способ отделить влияние на пациента эффекта плацебо от собственно эффекта самого лекарства. Для этого нужно провести одно конкретное научное исследование. Участники эксперимента делятся на три группы. Первой группе говорят, что им дают химический антидепрессант, но в действительности дают плацебо – сахарную пилюльку, такую же эффективную, как «волшебная палочка» Джона Хейгарта. Участники второй группы действительно получают антидепрессант. Третьей группе не дают ничего: ни лекарств, ни сахарных пилюль. За ней просто наблюдают во время эксперимента.

Третья группа [23] , по словам Ирвинга, действительно важна, хотя почти все исследования проводятся без нее.

– Представьте, – объясняет он, – что вы исследуете новое средство от простуды.

Людям дают либо плацебо, либо лекарство. Со временем всем становится лучше. Показатель успеха кажется удивительным. Но потом вдруг вспоминают: через несколько дней многие люди с простудой выздоравливают сами по себе. Если не учитывать это, то можно получить обманчивое впечатление о том, насколько хорошо работает средство от простуды. Кажется, что препарат лечит людей, которые поправились бы естественным путем. Нужна третья группа, чтобы выявить показатель выздоравливающих людей естественным путем, без всякой помощи.

Так Ирвинг и Гай начали сравнивать результаты по антидепрессантам из трех групп с результатами каждого исследования, которое когда-либо было опубликовано. Чтобы выявить химическое действие препарата, они делали две вещи. Во-первых, вычли всех людей, которым бы все равно стало лучше. Затем они вычли тех, которым стало лучше после сахарных пилюль. Оставшиеся указывали на реальный эффект препарата.

Когда они сложили цифры из всех общедоступных научных исследований антидепрессантов, то, что они получили, сбило их с толку.

Цифры показали, что 25 % эффективного действия антидепрессантов объяснялось естественным ходом восстановления, 50 % [24] приходились на историю, которую вы о них рассказывали. И только 25 % были вызваны действующими химическими веществами.

– Меня это чертовски удивило, – сказал мне Ирвинг у себя дома в Кембридже.

Они подумали, что получили неправильные цифры и произошла ошибка в расчетах. Гай позже сказал мне:

– Уверен, что-то не так с этими данными.

Поэтому они повторяли эксперименты снова и снова в течение нескольких месяцев.

– Меня страшно тошнило при виде таблиц, данных и всевозможных их анализов, – говорил Ирвинг.

Они знали, что где-то должна быть ошибка, но никак не могли ее найти. Поэтому они решили опубликовать данные своих исследований, чтобы узнать, что другие ученые скажут об этом.

В результате в один прекрасный день Ирвинг получил по электронной почте письмо. В нем предполагалось, что он, возможно, затронул гораздо более шокирующую, скандальную тему. Я думаю, это был момент, когда Ирвинг превратился в Шерлока Холмса и стал расследовать дело об антидепрессантах.